Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
12:53 — Кагэ: Мерзкая надежда
15:45 — Кагэ: Она еще не умерла.
Двадцать семь дней спустя
17:56 — Кагэ: Боюсь, она никогда не умрет.
17:59 — Кагэ: Я ведь правда хотел быть твоим другом, Инъэй.
19:56 — Кагэ: Я просто привык быть один. Привык, что я не нужен никому.
19:57 — АДМИН: Мы тебя любим.
19:59 — Кагэ: Свали к Мина-тян
20:03 — Модератор: Поэтому люди боятся с тобой дружить, Кагэ.
23:50 — АДМИН: Инъэй, пожалей Кагэ! Он тут едва не на коленях уже стоит! Молит о прощении!
23:59 — Кагэ: Хошь, я сфоткаюсь, стоя на коленях, и фото в коммы вложу?
00:03 — АДМИН: Хошу
00:15 — Кагэ: Да пошел ты! Я жду Инъэй.
00:17 — АДМИН: Парень, я правда не хочу блочить очередной твой аккаунт. Боюсь, что скоро уже не останется в твоем городе интернет-кафе, где б ты не регился.
00:19 — Модератор: На нас уже со всего города заявки с интернет-кафе пишут. Что никто от них не может у нас на сайте зарегиться
00:20 — Модератор: Потому что мы у всех заблочили доступ на сайт. Марико
00:23 — Модератор: Мари, не мешай мальчикам говорить.
00:34 — Модератор: Но один-то ушел.
00:35 — Модератор: Не каркай. Я надеюсь, что Инъэй еще вернется
Тридцать один день спустя:
17:17 — Кагэ: Я хотел с тобой дружить, Кагэ.
18:19 — Кагэ: Даже когда меня заблочили, я к тебе вернулся.
18:23 — Кагэ: Я очень тихо себя вел! Я старался ни с кем не ссориться.
19:34 — Кагэ: Инъэй, перестань молать!
23:35 — Кагэ: Умоляю, вернись!
23:37 — Кагэ: Твой друг Кимэн.
23:45 — Кагэ: Я ни перед кем столько не унижался, как перед тобой, Инъэй!
23:49 — Кагэ: Инъэй, я столько раз возвращался к тебе! Почему ты не можешь вернуться ко мне хотя бы один раз?..
00:57 — Кагэ: Иди ты на фиг, сволочь!
03:39 — Кагэ: Я буду тебя ждать. Кимэн.
03:59 — Кагэ: А впрочем… зря я наверное.
(В этом дневнике больше нет других тем и сообщений)
Глава 13
В машине — нас троих запихнули на заднее сиденье — Виталий глухо спросил:
— Им обязательно… тоже идти?
Мы с Лерой заревели и крепко прижались друг к другу.
— Они могут просто подождать в машине у морга? — твердо спросил наш друг.
Водитель молчал ужасающе долго. Мы уже отъехали от вуза. За нами ехала еще одна милицейская машина.
— Что Акира, что Ки Ра — все ужасно, — всхлипнула Лера.
— Ага, — глухо отозвалась я.
Один был моим первым. Первым, ласкавшим меня. Второй — кого ужасно обвинили. Кого подставил собственный отец. Ради чужого человека. То есть, своего друга. Ради какого-то старикана пожертвовал своим сыном! И… и что это было вообще?.. Убийство?.. Самоубийство?.. У… у Акиры был повод наложить на себя руки. Я сейчас с ужасом вспомнила, что именно так японцы берут вину на себя. Один умирает за всех. Но Ки Ра… шутник и хулиган Ки Ра… что могло столкнуть на рельсы под колеса поезда именно его?!
И… и от одного я могла быть беременна. А вдруг?.. Жизнь матери одиночки? Рождение больного ребенка? Ведь у Ки Ра было больное сердце. Но… но когда у него был приступ… когда врачи уже вышли, а я заметила боль в животе… ведь тогда Ки Ра подскочил и кинулся звать врачей! Ради меня! Я… я смогу убить его ребенка?.. Или этот веселый, добрый парень, прячущий слабое доброе сердце за маской циничности, ушел насовсем?.. Один… Просто раз… Может, просто сердце не выдержало? Но вроде сердечный приступ случается после стресса? Что могло убить его?..
Или… все-таки, Акира? Тот, с кем мы вчера еще ругались. Кого я вчера обнимала. Парень, которого я сама первая обняла. Потому что захотела. Обнять именно его. Сегодня… сегодня его уже нет?.. Того доброго Акира, который угостил меня пирожными, после того как я заблевала три его комплекта одежды? Я не хотела! Но… а если он?.. И это… это тоже страшные мысли.
Напарник водителя протянул руку и включил радио.
— …А мы поставим свечи в изголовье погибших от неведомой любви…
В зеркало было видно, как сильно смутился водитель. И рука, которой он поспешно оборвал хриплый голос певца, дрогнула у кнопки. Но, увы, мы все слишком хорошо знали песни Высоцкого, чтобы не понять, что там следовало дальше. Даже милицейские начали хмуриться.
— Зрелище, …, не для девчонок! — проворчал наш единственный заступник.
Лера заревела, видимо, представив, что ждет нас в морге.
Мда уж, человек, которого переехал поезд… две половинки недавно еще живого человека…
Почувствовала новый приступ дурноты. Сердце бешено забилось.
— Пусть девчонки останутся в машине! — потребовал Виталий.
— Подруга, похоже, беременна, — припечатала Лера.
Водитель резко притормозил у пешеходного перехода.
— От него, — едва слышно выдавила из себя я.
— А вдруг у нее выкидыш будет? — врала дальше подружения, наглаживая меня по волосам.
— Эхм… — сказал милиционер, сидящий рядом с водителем.
Я страшно обиделась на Лерку, которая врала, унижая меня, лишь бы в морг не ходить. Но… а если правда?.. Я теперь ни в чем не уверена!
Позвонили. Сидящий у водителя выудил у него из кармана куртки мобильник.
— Агась? Чего?… — не сразу отрубился.
Минут пять молчал. Потом обернулся к нам.
— Девчонки пусть подождут в машине. У нас еще один свидетель.
— Живой? — фыркнул водитель.
— Сейчас пытаются откачать, — его напарник вздохнул, — Че за хлипкая молодежь пошла?
Хотя ему самому было около двадцати девяти на вид. Но он-то уже насмотрелся!
— Пусть девчонки в машине подождут, — повторил наш друг.
— Да пусть, пусть, — проворчал водитель.
Мы проехали через огромную объездную дорогу. Остановились у здания. В раскрытое окно — напарник водителя нервно курил — до нас долетела жуткая вонь. Запах химии и…
Водитель успел обернуться и подставить фуражку. Лера брезгливо отодвинулась. Водитель торопливо закрыл окно. После вышел — нам опять ударила в нос тошнотворная вонь химии и сладковатый запах гниения — и вылил мою блевотину в кустик у обочины. Отогнал машину к аллее. Я успела заметить грузовичок в стороне. Запоздало поняла, для чего. Но врать было уже нечем. Еще заметила белую иномарку у крыльца.