Ветер моих фантазий

Свительская Елена Юрьевна

Ки Ра молниеносно двинулся, подкладывая под спинку ее стула ладонь. И, собственно, оказался единственным, что мешало ее стулу полностью упасть. Девушка отчаянно взметнула ногами. И застыла, будто подвешенная, в неудобной позе. Волосы ее рыжие разметались по полу и по его напрягшейся руке — несмотря на четко проступившие на ней мускулы, парень поддерживал и девушку и стул не напрягаясь и даже не падая со своего, продолжая второй рукой поддерживать блокнот. Его ручка — он предпочел выронить ее, ради спасения Леры — прокатилась по полу под его стулом и спинкой ее. И, чуть запоздало, словно серьезно раздумывая, ее юбка сползла по ее коленям, бедрам, животу…

Несчастная потерянно застыла, то ли от осознания, что, кажется, узор ее белья станет известным всем присутствующим, то ли от понимания, что открылся он парню, которого она сразу невзлюбила. Тому, кому женщинам меньше всего хочется демонстрировать свою внутреннюю одежду.

Тишина была напряженная. Кто-то из парней за ближайшими столиками аж привстал, вглядываясь в ее белье и длинные белые ноги с пышными бедрами — эта домоседка солнца избегала, как и загар — ее. Акира, особо не вглядываясь, метнул открытым маркером в того любителя пошлятины — и по щеке у того прошлась черная полоса.

— Бл… — всхлипнув, выдохнула Лера.

Следующая тишина вышла покороче. Растопил ее, широко улыбнувшись, Ки Ра:

— У тебя красивый трусы. Зеленый цвет тебе идет.

Она яростно заорала, рванулась, приподнимаясь… И повалила уже его, вместе с его стулом. Спаситель рухнул со своего стула. А она, пытаясь встать, зацепилась за спинку своего бывшего стула. Потому, вскрикнув, отчаянно взмахнув руками, завалилась вниз. На пытавшегося встать парня.

Нет, фирменного дорамного падения, когда двое разного пола и двое заклятых врагов по совместительству поскальзываются и падают друг на друга, приземляясь губами на губы друг другу и невольно целуясь, не получилось. Но несчастная таки приложилась губами к его телу — попала в кусочек груди, в расстегнутом вороте. И, поняв весь ужас своего несчастного положения, потерянно застыла.

— Романтика, однако… — задумчиво отозвался молодой азиат. Видимо тоже вспомнил про азиатский кинематограф, воплотить зверские сюжеты которого ему вдруг не повезло.

Акира вдруг подался вперед, вглядываясь в выроненный таки другим сыном Азии блокнот. Глаза его расширились.

— Нани корэ?.. — выдохнул он отчаянно.

И, не выпуская своего рабочего материала, рванулся, зацапал чужой.

Лера что-то пыталась проворчать, приподнявшись. Но ногами зацепила за спинку своего бывшего стула и опять рухнула почти туда же.

Это был зверски интересный момент: узнать, чем же это стремное падение закончится у этих двоих, но тут я скосила глаза на два блокнота, которые Акира положил на стол.

Они… они впервые встретились сегодня. Эти два художника с Дальнего Востока. Они сидели тут, пряча друг от друга и от нас заодно свои новые творения. Точно нес говаривались, но…

Их рисунки, которые они рисовали, сидя напротив друг друга отчего-то вышли похожими.

Черно-белый у Акиры и черно-бело-красный у Ки Ра.

На обоих были люди с узорами на лицах. Молодой мужчина и молодая девушка. На обоих было какое-то странное здание, одинаковое. И… какие-то непонятные объекты в воздухе. Фон… напоминающий звездное небо. И… и на обоих рисунках было сердце, вырванное из груди.

Виталий застонал, сминая футболку над сердцем. И вдруг рухнул на пол. Я была слишком медлительной, чтобы подхватить друга. А он, скрючился, застонав от боли.

Он ведь рассказал мне, что его стали преследовать кошмары о человеке, вырезавшем у самого себя сердце. Совершенно спокойно раскроившим собственную грудь.

И Акира, и Ки Ра не сговариваясь, отчего-то нарисовали мужчину с вырезанным сердцем.

Мы с Акира одновременно рванулись к Виталию, растормошили его. Кто-то из работников заведения кинулся к служебному телефону. Кто-то за соседним столиком спросил у спутницы напряженно:

— А какой номер у скорой?

Друг, перестал стонать, посмотрел на нас осмысленно, с усилием разгибаясь, убирая пальцы с футболки.

— Ничего… — прошептал Виталий, — Не надо… скорой… Все пройдет…

— Лий, ты рехнулся?!

— Рад, что ты меня помнишь, — он слабо улыбнулся.

— Нет, ты точно рехнулся! — мне из-за него прямо плакать захотелось.

— Но ты меня… вспомнила… — он продолжал улыбаться.

— Но у тебя был сердечный приступ! Гребанный ты придурок! Знаешь, что мы за тебя волновались?!

— Спасибо, не надо, — он тяжело выдохнул, сел, опираясь одной рукой об пол.

— Но у тебя сердце… надо скорую…

— Ничего, — грустная улыбка, — Пройдет.

— Блин, да разве инфаркты сами проходят?!

— Все нормально, — снова шумно выдохнув, он прислонился спиной о ножку стола.

Акира присел рядом, ощупывая ему лоб.

— Просто… — начал было Виталик и примолк.

— Но у тебя сердечный приступ! — заорала я отчаянно, — Ты о чем вообще думаешь?!

Сбоку загремело опять, зашуршало. И возле нас опустились Ки Ра и Лера, на колени. Впились взглядом в русского парня. Акира задумчиво взял его руку, прижал пальцы к запястью, замер, будто наблюдая за его пульсом. Или… он что-то в этом умел?..

— Тебе к врачу надо! — шмыгнула носом.

— О, нет, — криво улыбнулся друг, — Меня уже так задолбали эти врачи! Я на них уже насмотрелся. До рвоты.

— Но твое сердце… у тебя был…

Лий шумно выдохнул и вдруг признался:

— У меня больное сердце. С самого рождения. Иногда бывает. Потом проходит, — мрачно оглядел притихнувших нас — мы с Лерой были раздавлены, то ли внезапной новостью, то ли его долгим недоверием, внезапно обнаружившимся — и вдруг проворчал, нахмурившись, руки на груди скрестил, — Эй, да уймитесь вы! Вы что, меня уже собрались хоронить? Уже прощаетесь?