Ветер над яром (сборник)
Шрифт:
Немного попетляв по переулкам, Гюнтер снова выбрался на Стритштрассе. Появившиеся было на улицах прохожие вновь исчезли, и Гюнтер посмотрел на часы. Начало третьего.
“Ого!” — подумал Гюнтер. Ему казалось, что он “успокаивает нервы” не более часа. Обеденный перерыв в бургомистрате закончился, и Гюнтер пожалел, что не был в это время в “Звезде Соломона” и не видел, с кем еще встречается бургомистр. Воспоминание о ресторанчике напомнило Гюнтеру, что он сегодня ничего не ел. Можно было перекусить в любом кафе, но там ничего существенного, кроме сосисок и омлета,
Откуда-то из переулка на улице появился прохожий и пошел впереди Гюнтера неторопливой старческой походкой, опираясь на трость-зонтик. Что-то знакомое показалось Гюнтеру в фигуре прохожего. Черный лакированный цилиндр, длинный, как полупальто, пиджак с фалдами (сюртук, кажется), клетчатые брюки. Гюнтер вспомнил. Этого странно одетого даже для Таунда прохожего он видел вчера утром, когда въезжал в город. И тут же по выглядывающим из-за ушей седым холеным бакенбардам Гюнтер узнал магистра Бурсиана. Иди магистр по солнечной стороне улицы, Гюнтер узнал бы его еще раньше. По отсутствию тени. Впрочем, не исключено, что сегодня тень у магистра и была, если он собирался мистифицировать еще кого-нибудь.
“Вот сейчас мы и определим, где вы живете”, — подумал Гюнтер и зашагал медленней, приноравливаясь к неторопливой походке магистра. Магистр миновал немного выступающий на улицу дом номер пятнадцать и сразу же повернул за угол. Гюнтер, последовав за ним, тоже повернул за угол… И в растерянности остановился. Прохода между домами не было — они намертво смыкались друг с другом, образуя глухой угол. Гюнтер посмотрел вверх, себе под ноги, опасливо потрогал пальцами стены домов. Деваться магистру было некуда — входную дверь магазинчика скобяных товаров Гюнтер, пока шел за магистром, видел прекрасно, и все же магистр исчез. Словно дематериализовался.
Гюнтер неуверенно покачал головой. Как бы сказали в светском обществе: “Ваши шутки, магистр, стали выходить за рамки приличий”.
Гюнтер сделал несколько растерянных шагов по улице, оглянулся на угол, где исчез магистр, и вздрогнул от оглушительного треска жалюзи, опустившегося на окошке консьержки пятнадцатого дома.
“Черт бы вас побрал с вашими мистификациями и суевериями!” — разъярился он и, не оглядываясь, быстро зашагал по улице. Треск опущенного консьержкой жалюзи настолько вывел из себя Гюнтера, что только возле входа в ресторанчик в его сознании спроецировалась мимоходом замеченная картина: отсутствие на месте сожжения остатков уборочной машины и чистая мостовая. Теперь только копоть на стенах напоминала о ночном происшествии.
“Быстро управились, — зло подумал Гюнтер. — Интересно, проявили ли власти города такую же оперативность при уборке окрестностей разгромленной гостиницы?”
Он открыл дверь и вошел в ресторанчик. Табачный дым все еще висел в воздухе, хотя в ресторане было уже пусто. Вчерашняя официантка убирала со стола, перестилала скатерти, а в углу за столиком сидел преподобный отец Герх и задумчиво крошил печенье в стакан молока. С момента появления в зале Гюнтера он, не отрываясь, смотрел на него прямым открытым взглядом. Гюнтер не стал
— Вы позволите, святой отец? — спросил он, чуть наклонив голову.
— Садитесь, сын мой.
— Благодарю. — Гюнтер опустил сумку на соседний стул и сел. — Гюнтер Шлей.
Отец Герх продолжал крошить печенье в стакан. Под его глазами залегли большие темные круги, от чего взгляд казался пронизывающим.
“Спрашивайте, отче, — подумал Гюнтер. — Как я понимаю, вы хотели пригласить меня за столик, чтобы определить мои умственные способности. Насколько я, говоря вашими же словами, пройдошист. Так начинайте, святой отец”. Гюнтер бросил взгляд на официантку и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
— Давно в нашем городе, сын мой? — наконец спросил отец Герх.
— Со вчерашнего дня.
— По делам к нам?
— Нет. Я в отпуске.
— Веруете ли вы, сын мой? — неожиданно спросил отец Герх.
Гюнтер развел руками.
— Весьма прискорбно, сын мой. Подумайте о своей душе. Вы сейчас молоды, душа у вас не болит, и вы не думаете о смертном часе. Но придет время старости, и в душе вашей будут холод и пустота. Только вера исцелит вашу душу и даст надежду на спасение.
— Я материалист, святой отец, и не верю в бездоказательные идеи. То, что у меня есть сознание, я могу вам доказать, как дважды два. А вот вы тезис о существовании у меня души можете предложить только как аксиому.
— Не путайте, сын мой, науку и веру. Вера тем сильна, что бездоказательна. Если ваша наука так всесильна, то почему вы не можете доказать отсутствие бога?
— Потому, святой отец, что наука находится на границе непознанного, а вера — за ее границами. А познание бесконечно.
— У всего, имеющего начало, обязан быть конец. И когда наука познает все, она дойдет до бога. А всевышнего познать нельзя.
Отец Герх чуть пригубил с ложечки свое месиво.
— Жаль, господин Шлей, что вас не было полгода назад в нашем городе, — сдержанно проговорил он, и в тоне сказанного прорезались металлические нотки.
— Это во время пришествия в Таунд божьей благодати? — спросил Гюнтер и, перегнувшись через стол к святому отцу, прямо посмотрел в его холодные льдистые глаза. — Скажите, ваше преподобие, а вы согласовали пришествие благодати в город со своей епархией?
Отец Герх резко отпрянул назад.
— Сын мой, вы позволяете себе слишком много. — Он раздраженно отставил стакан в сторону и встал. — Пути господни неисповедимы.
Отец Герх бросил на стол деньги, коротко кивнул и направился к выходу.
— Трость забыли, святой отец, — сказал ему вслед Гюнтер.
Отец Герх вернулся и, не глядя на Гюнтера, забрал трость. Гюнтера так и подмывало пожелать священнику в спину: “Да хранит вас святой дух!” — но он сдержался. Это было бы уже мальчишество. Он посмотрел на оставленные священником деньги: их было чересчур много за стакан молока и печенье. Очевидно, святой отец давно пообедал, а затем, растягивая сидение в ресторане, специально ждал появления частного детектива.