Ветер прошлого
Шрифт:
В ночной темноте незадачливый таможенник так и не заметил пары насмешливых черных глаз, следивших за ним из фургона, и дерзко высунутого розового язычка.
Саулина, свернувшись внутри фургона, радовалась вновь обретенной свободе, хотя на сердце у нее лежал тяжелый камень: она была одна, все ее покинули. Ее покровительница позабыла о ней и куда-то уехала, возможно, вместе с генералом Бонапартом. Кстати, он тоже забыл о Саулине.
Кто-то легонько дернул ее за волосы:
— Чего ты здесь прячешься? — спросил мальчишеский голос.
— Я сбежала от одного стражника, — призналась Саулина.
— А что ты натворила?
— Ничего.
— Как тебя зовут? — продолжал мальчишеский голосок шепотом, чтобы не разбудить остальных обитателей фургона.
— Саулина, — ответила она так же тихо. — А ты кто?
— Я Икар. Меня так зовут.
— Что это за имя такое — Икар?
— А что это за имя такое — Саулина?
Девочка задумалась.
— Саулина — это женское имя.
— Зато Икар умел летать. А ты откуда?
— Я из Ломбардии. Из одного селения близ Милана.
— Да и я сам слышу, что ты из Ломбардии. А я родом из Сардинского королевства [12] .
Фургон остановился, чья-то рука откинула тяжелую ткань, пропитанную воском, и внутрь проник лунный свет.
— Давайте, дети, вылезайте, — приказал добродушный женский голос. — Надо перевернуть солому.
12
Сардинское королевство (область Пьемонт) — государство на территории Италии, существовавшее с 1720 по 1861 г.
Пол фургона был усыпан пахучей свежей соломой. Ее часто меняли. Саулина, спрятавшись в самом дальнем и темном углу, насчитала десять человек: целую семью.
Из другого фургона тоже вышли люди, кто-то принялся разводить костер всего в сотне шагов от Восточных ворот. Пожилая женщина села на траву у костра и поставила себе на колени большущую круглую деревянную доску, на которой была разложена нарезанная крупными кусками полента. Женщина сгребла жар, поставила прямо на горящие угли железную решетку и разложила поленту. Когда она как следует поджарилась, женщина принялась выкликать имена. Каждый, кого она называла, подходил, держа в руке деревянную спицу, и старуха ловко накалывала на них по куску обжаренной поленты.
Саулина была голодна, от запаха еды у нее потекли слюнки. Но она не двигалась с места, боялась, что ее обнаружат до того, как фургоны выедут из города. Потом все, конечно, как-нибудь устроится. Вдруг бродячие скоморохи поедут в сторону Корте-Реджины? Восточные ворота открывались как раз в том направлении.
— А ну-ка вылезай и ты тоже, — позвала ее старая
— Я? — переспросила Саулина.
— Думаешь, я тебя не заметила?
— Что вы со мной сделаете?
Она подумала о стражниках, о том, что с ней уже было, о том, что еще готовила ей судьба.
— Покормлю, чего ж еще. Считай, что тебе повезло: сегодня у нас есть лишний кусок.
— Спасибо, я не голодная, — отказалась Саулина.
— Скажешь тоже: «не голодная»! Иди сюда, говорю.
Саулина посмотрела на эту женщину. У нее была красивая улыбка. Добрые карие глаза на потемневшем от ветра и солнца лице смотрели приветливо. И девочка поверила ей. Она вылезла из фургона и подошла к костру. Старуха дала ей спицу с куском поленты.
— Смотри не обожгись, — предупредила она.
Саулина села вместе со всеми у костра, стараясь держаться поближе к женщине.
— Мы приняли тебя в нашу компанию, не задавая вопросов, — сказала старуха, — но сейчас ты должна сказать нам, кто ты такая и от кого ты бежала.
— Ее зовут Саулиной, — сказал Икар.
Теперь Саулина могла рассмотреть его. Икар оказался симпатичным мальчишкой примерно ее возраста, с рыжими волосами и вздернутым носиком-пуговкой, покрытым веснушками.
— А ну молчать! Не тебя спрашивают! — выбранила его женщина.
Взрослые и дети, не переставая жевать, с любопытством разглядывали Саулину. Наученная горьким опытом, она и на этот раз предпочла выдумать правдоподобную ложь, чем рисковать, рассказывая невероятную правду.
— Моя хозяйка сегодня закрыла свой дом и съехала, — сказала девочка. — Она рассчитала всех слуг. Я теперь без крыши над головой и без работы.
— А кто твоя хозяйка?
— Синьора Грассини.
— Ишь ты! — воскликнула старуха.
— Самая прославленная певица великого театра, — с восхищением добавил какой-то старик, поглядывая на Саулину уже более приветливым взглядом.
— Возмутительно! — заговорила молодая женщина, считавшая себя представительницей того же цеха, что и прославленная Джузеппина Грассини. — Великая певица вынуждена спасаться бегством из-за нескольких горячих голов, не умеющих распознать, кто их настоящие враги! А виноваты во всем политики! — добавила она, хотя никто так и не понял, что она имела в виду.
— Политика — погибель для человека, — предрекла старуха. — Такую артистку, как Грассини, надо уважать, а не выгонять из дому камнями. Что за беда, если она была с этим французом? Никому до этого дела нет.
Только тут Саулина начала смекать, что благодетельница ее не бросила, а сама была вынуждена спасаться бегством. У нее стало легче на душе.
— Раз она рассчитала слуг, — рассудительно заметила старуха, — значит, и тебе дала то, что тебе причиталось. Грассини славится своей щедростью.