Ветер с севера
Шрифт:
Раздались шаги, и в кухню вошла Ана:
— Ты уже здесь? Хорошо. Надо почистить овощи для жаркого. Берись.
Куиниэ вздохнула и, взяв грубую плошку, полную различных кореньев и лука, уселась на высокий табурет у добротного деревянного стола.
— Анайриэль, скажи, мне кажется, или ты на самом деле из лесных эльфов, а не местная?
Та усмехнулась:
— Все верно. Много лет назад, как и ты, я была похищена из родного дома. Эрик возжелал меня и сделал своей наложницей… Он думал, что это так просто сойдет ему с рук! — подмигнув Куиниэ, Ана воинственно взмахнула
— Ты поклоняешься теперь и Духу снегов?
— Да. А какая, в сущности, разница? Оба защитники эльфов. Оба хранят мать нашу природу.
— А… Тир?
— По-моему, она верит только в себя…
— Анайриэль … Что значит, быть обреченным на могилу?
Ана метнула на Куиниэ испытующий взгляд.
— Не дай тебе Дух лесной узнать это на собственном опыте. Это слишком жестоко для наших, лесных, традиций.
— Но что это такое?
— А вот представь себе, что ты только что родила… Носила свое дитя под сердцем и в муках выпустила в мир… А мужу твоему, или господину, ребенок показался слабым, или неугодным, или это просто была девочка, а не долгожданный сын…
— И что же? — почти шепотом спросила Куиниэ.
Ана передернула плечами и мрачно отрубила:
— Его здесь, в этих суровых северных краях, просто выкинут!
— Что?!
— То, что слышала! Так же поступают и с теми детьми, чьи родители бедны и не могут их прокормить. Новорожденного кладут в открытую могилу и оставляют на милость Духов. Господин, глава клана, может забрать себе самого сильного, остальные умрут от голода. Вот что значит с рождения быть обреченным на могилу…
— Но это же ужасно!
— Они так не считают. По крайней мере, мужчины. Пока отец не дал имя ребенку, тот даже разумным существом не считается — так, зверушка, которую и убить его не грех.
Только теперь Куиниэ до конца поняла, через какую пропасть пришлось шагнуть Тир, чтобы стать тем, кем она была теперь…Но углубиться в эти раздумья не получилось.
— Что-то ты размечталась! Работу за тебя никто не сделает, а с лентяйками у меня разговор короткий! — окрик Анайриэль вернул Куиниэ к реальности, и, тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные видения, она принялась за дело…
В обед ей вместе с другими молодыми эльфийками-пленницами пришлось прислуживать за столом, а после перемыть горы грязной посуды. Потом началась подготовка к ужину. И все повторилось. С той только разницей, что за ужином выпили много больше, чем за обедом, и Куиниэ с ужасом поняла, что могло ее ждать, если бы не запрет, наложенный Тир — одну из молоденьких рабынь в отместку за какие-то прегрешения изнасиловали прямо на полу в обеденном зале…
Зрелище было диким. Снежные эльфы (по крайней мере мужчины) и так казались Куиниэ похожими на зверей — растительность на лице и теле, у многих воинов куда более мощные, чем у их лесных собратьев фигуры и лица грубоватые, далекие от утонченной красоты. Да и нравы…
Едва глянув на творившееся в зале, Куиниэ на подгибающихся ногах убежала в кухню и там скорчилась
Ее разбудил свет. Сердце прыгнуло, бешено заколотившись. Плохо соображая, что делает, она схватила со стола свое оружие и вскочила, выставив его перед собой. Светло-серые глаза Тир прищурились на сталь в руках Куиниэ. Медленная улыбка осветила ее строгое лицо:
— Положи, а то порежешься не ровен час.
Куиниэ нервно вздохнула, почти всхлипнула, и уронила нож.
— Что ты здесь делаешь, дуреха?
— Мне не сказали, где я должна спать, и я не знала, куда мне идти…
Тир секунду поразмыслила, склоняя голову к плечу, а потом позвала:
— Пойдем.
Она вновь привела Куиниэ в свою спальню, и вскоре обе эльфийки — снежная и лесная — забрались под одеяло.
— Ты трясешься, как заяц под кустом, — проворчала Тир.
Куиниэ дернула ухом и холодновато ответила:
— Я боюсь.
— Чего же?
— Сегодня после ужина…
— А… Ты видела.
— Это было жестоко.
— Да.
— Почему вы не остановили их?
— Есть вещи, против которых я бессильна. Я могу лишь проследить, чтобы этим женщинам не причинили серьезный вред… У тебя дома такого нет?
— О боже, конечно нет!
— А как же удовлетворяют похоть твои братья и их воины?
Куиниэ растерялась:
— Я никогда не думала об этом.
— Тогда не суди меня.
Повисло молчание, которое в конце концов прервала Куиниэ, а точнее, ее любопытство:
— Могу я спросить?
— Спроси, — в голосе Тир слышалась усмешка.
— Нет. Не буду.
— Тогда спи. Что бы ты хотела увидеть во сне?
— Дом… А вы?
— Ничего, — резко ответила Тир, и Куиниэ почувствовала, что ее словно оттолкнули.
Наутро снежная эльфийка отвела свою пленницу в небольшую комнатку рядом с кухней.
— Теперь спать будешь здесь. Тут тепло. Без привычки зимой тебе действительно будет тяжело, лесной цветочек.
Куиниэ как раз прибирала и обустраивала свое новое жилище, когда за стеной, обращенной к улице, зазвенела сталь. Она почти бегом бросилась вон и опять увидела на импровизированной арене Кэлибора, который на сей раз бился сразу с двумя противниками. Меч одного из них уже оставил кровавую отметину на его плече… Куиниэ отвернулась и, зажимая уши, чтобы не слышать звуки боя, ушла в дом. Почему-то ей было нестерпимо больно видеть эту кровь. На кухне уже возилась Ана:
— Что это ты мчишься, будто за тобой черти гонятся?
— Там… Там на дворе опять сражаются…
— Это происходит каждый день. С тех пор, как Кэлибор оправился от ран, Тир не упускает случая потренировать своих воинов. Поучить их противостоять лесным эльфам, узнать манеру боя, приемы.
— Но так они убьют его! Он уже сейчас ранен!
Ана внимательно глянула на стремительно расхаживающую по кухне Киуниэ:
— Не волнуйся так, глупышка. Это просто царапины. Сама увидишь, когда он придет ко мне за мазью.