Ветхая ткань бытия
Шрифт:
Он без особого труда поймал похожего на кролика (из тех, что водились в его родном мире) грызуна и понял, что смерть от голода ему, похоже, не грозит. Закалённый в реке клинок его ножа высекал огромные полотна горячих искр из кусочков кремня, которые попадались на пути — при этом ничуть не тупился. Так что спустя ещё полтора часа Гость угощался вполне приемлемым жареным мясом, заедая его съедобными корешками. Вообще он осознал, как много пищи здесь лежит буквально под ногами — и как сильно его тяготила мысль, что ему неизбежно придётся питаться подарками Мондерела — полосками сушёного мяса и всем прочим.
Теперь же, разорвав ещё одну нить, связывавшую его с Правителем, Гость отметил новое чувство, ранее не проявлявшее себя так сильно.
Надежду.
Надежду на то, что его поход, в котором поначалу он вёл себя как избалованный мальчишка, намеренно нарушавший мудрые запреты старших, всё же не столь безнадёжен. То, что дым от его костра могут заметить, его мало беспокоило: судя по очертаниям строений, жители этих мест совершенно не заботились о безопасности.
Видимо, не зря: чтобы горстка выживших зивирцев решилась переплыть ядовитую и непредсказуемую Реку… тем более, что этот остров на их картах всё равно не значился!
… Ещё спустя полчаса Гость уверенным шагом двигался в направлении котловины. Фляжка приятно отягощала его пояс; вода в источнике была холодной до боли в зубах и очень вкусной. Имела ли она отношение к Реке или нет — неважно. В конце концов, не сам ли он не так давно усомнился в непреложных для зивирцев истинах?
Одна из серых ворон-наблюдателей уже который день облетала место, за которым Морни велела ей следить — безо всякого успеха. Да и стал бы Гость прорываться к Замку в настолько открытом месте?
Вряд ли — ведь голодные слуги Владыки, один вид которых может отнять мужество у самых отчаянных, не сводят глаз с широкой полосы болот, что отделяют Замок на северо-востоке от последних подчинённых Правителю земель. Точнее, пустошей: ядовитое дыхание реки совместно с усилиями Норруана выжгли здесь всё живое.
Каково же было её удивление, когда на рассвете восемнадцатого дня с того момента, как Гость отправился в поход, из-за ближайшего холма вышел невысокого роста молодой человек, вид которого внушал уважение — и страх. Выглядел он уверенно, а обилие всевозможных магических предметов (несомненно, дар Иглы) не давало возможности ошибиться.
Науэр собственной персоной. Успешно миновавший все двадцать три предыдущих поста, оставшись при этом незамеченным. Правда, вороне показалось, что человек выглядит как-то странно… тень от него то появлялась, то исчезала, черты лица были несколько размыты — словно некая сила скрывала подлинный облик пришельца.
Что, вероятно, соответствовало действительности.
Увидев перед собой низину, болота и грозный силуэт Замка, человек рассмеялся и, поправив выбившуюся из-под серебристого обруча прядь волос, двинулся в сторону Моррон.
По-прежнему становясь время от времени полупрозрачным.
Ворона очнулась от паралича, только когда Гость почти скрылся из виду. Она подала сигнал тревоги — настолько сильный, насколько могла.
Но никто не ответил.
Почти десять тысяч лет назад Люди принялись расселяться с островов, где некогда возникла их раса. Сотни крохотных островных государств быстро осознали, что единственный выход для них, не считая непрекращающихся междоусобных войн — поиск новых земель.
Острова, конечно, были прекрасным местом. Но Остров Ящерицы (или Змеи — названий для него множество), где располагалось большинство пригодных для поселения земель, был объявлен почти целиком заповедной территорией. Представители всевозможных культов, почитающих всё живое, поспешили защитить это необдуманное решение местного князя. Который, вполне возможно, просто заботился о древних лесах, которые по счастливой случайности ещё оставались кое-где — а дичь там водилась самая изысканная. А может быть, не хотел ни с кем делиться редкостными реагентами, которые ценились у лекарей и алхимиков значительно дороже золота.
Никто этого не знает. И, вероятно, не узнает. Очень скоро выяснилось, что для тех, кому не нашлось места во множестве крохотных городишек и поселений, остался единственный выход — искать себе место за морем.
После того, как, примерно сотню лет спустя, стало совершенно очевидным то, что к востоку от архипелагов находится огромный и малозаселённый континент, туда в поисках лучшей жизни уехало девять десятых жителей островов. Крупных городов — таких как Киннер — это мало коснулось: будучи важным портом, Киннер только выиграл от появления новых портов и поселений. Тем более что находились многие из них на расстоянии от силы недельного морского перехода. Участь же мелких городов порой была печальной.
И многие обособленные племена, из последних сил боровшиеся за независимость, не желая принять цивилизацию, наконец-то вздохнули спокойно. Армии, миссионеры, торговцы плодами прогресса нашли себе новых жертв — куда более привлекательных. Островок, на котором сейчас находился Унэн, волей судьбы выпал из внимания всего остального мира и продолжать жить так, как было заведено сотню веков тому назад.
Ну, разумеется, невозможно совершенно не меняться. Кое-что должно было измениться — тем более, что любопытные всё же находились и раз в десять-двадцать лет хоть кто-нибудь да посещал «необитаемые» территории. Аборигены, разумеется, давно научились жить так, что только самые опытные маги или же существа, должным образом одарённые, могли отыскать их умело скрытые селения.
Не последнюю роль в этом играли их покровители — божества, огромное влияние которых сосредотачивалось на небольших клочках земли. В их пределах они готовы были оспорить власть кого угодно из Великих Богов; за пределами очерченной ими самими границы они были практически бессильны.
На нескольких этих переживших мощные катаклизмы прошлого островках таились, вне всякого сомнения, величайшие сокровища — как материальные, так и иного рода: Унэн более в этом не сомневался. Ему, правда, было непонятно то, что Флоссы, прекрасно зная о таких местах, вовсе не торопятся их изучить. Что мешает им?