Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Риверс Франсин

Александр глубоко вздохнул и заставил себя снова взглянуть на арену. Он понимал, что без таких зрелищ у него не будет возможности изучить человеческую анатомию. Флегон сказал, что Александр уже достиг блестящих успехов в изучении теоретических трудов и рисовании. И теперь, если он собирался узнать, что необходимо, для того чтобы уметь спасать человеческие жизни, оставалось освоить вивисекцию. Зная о неприязненном отношении Александра к такой практике, старый медик оставался непреклонен и не желал слышать от ученика никаких отговорок. Как он собирается делать хирургические операции, не изучив

анатомию? Никакие схемы и рисунки не сравнятся с живым человеческим организмом. А в Риме анатомию можно было изучать только таким способом.

В душе Александр проклял римский закон, запрещающий вскрытие мертвецов, который вынуждал врачей практиковаться на умирающих. И единственным местом, где этим можно было заниматься, были зрелища, где приходилось выбирать из преступников.

Жертвы гибли одна за другой, их крики ужаса постепенно сменялись относительным спокойствием насыщавшихся львов. И тут раздался еще один звук, дававший Александру сигнал, что его час пробил, — стон разочарования недовольных зрителей. «Представление» закончилось. Пусть львы теперь насыщаются в темных чревах своих клеток, а не раздражают толпу таким скучным пиршеством.

Распорядитель зрелищ тут же приложил все усилия, чтобы успокоить недовольную публику. Раздался скрип открываемых ворот, и вооруженные дрессировщики вышли, чтобы загнать зверей обратно в клетки. Из–за спин дрессировщиков показался человек, одетый Хароном, проводником душ умерших. Глядя, как актер танцует над телами погибших, Александр молился о том, чтобы хоть в одной из жертв еще теплилась искорка жизни. Если этого не произойдет, ему придется остаться здесь до тех пор, пока не подвернется другая возможность.

Врач смотрел на песок, пытаясь найти в ком–нибудь из лежащих хоть какие–то признаки жизни. И тут его взгляд снова остановился на юной девушке. Рядом с ней не было никаких львов, и ему это показалось любопытным, потому что она находилась далеко от людей, отгоняющих львов к воротам. Прищурив глаза, он пристально всматривался в ее неподвижное тело, и в следующую секунду вдруг почувствовал всплеск восторга. Неужели ему только показалось, или она шевельнулась? Наклонившись вперед, он стал смотреть на нее во все глаза. Ее губы шевелились!

— Вон та, — быстро сказал он стражнику, — которая ближе к центру.

— На нее напали в самом начале. Она мертва.

— Я хочу осмотреть ее.

— Ну как хочешь, — стражник вышел вперед, сунул два пальца в рот и два раза быстро и резко свистнул. Александр посмотрел, как Харон в ответ подбежал к девушке, слегка склонился над ней, повернул свою украшенную перьями и клювом голову, как бы прислушиваясь к каким–либо признакам жизни, театрально размахивая в воздухе своей колотушкой, готовясь опустить ее вниз, если бы такие признаки обнаружились. Видимо, решив, что девушка мертва, он схватил ее за руки и бесцеремонно потащил к Воротам Смерти.

В этот момент одна из львиц повернулась к укротителю, который загонял ее в туннель. Толпа встала и в восторге закричала. Укротитель едва справился с львицей, чтобы не стать жертвой ее нападения. Он умело орудовал своей плетью, чтобы отогнать львицу от поедаемой ею девочки и загнать в подтрибунные помещения, в клетку. Стражник воспользовался

тем, что толпа отвлеклась, и открыл ворота шире.

— Быстрее! — прошипел он, и Харон вбежал в ворота, положив девушку в тень. Стражник щелкнул пальцами, и два раба быстро взяли ее за руки и за ноги и потащили в тускло освещенный коридор.

— Аккуратнее! — сердито сказал им Александр, когда они подняли ее на грязный и забрызганный кровью стол. Он оттолкнул их от стола, уверенный в том, что, даже если эта девушка была жива, эти увальни своим неосторожным обращением уже, наверное, доконали ее.

Тут тяжелая рука стражника опустилась на руку Александра.

— Шесть сестерциев, прежде чем ты начнешь ее резать, — холодно произнес он.

— Не многовато ли?

Стражник расплылся в улыбке.

— Для ученика Флегона не так уж и много. Чтобы добиться его расположения, нужно иметь сундук, набитый золотом. — С этими словами он убрал руку.

— Только он быстро опустошается, — сухо парировал Александр, открывая висящий на поясе кошель. Он не знал, сколько сможет проработать с этой девушкой, пока она не умрет, поэтому ему не хотелось тратить лишние деньги. Стражник принял взятку и отошел.

Александр стал осматривать девушку. Ее лицо представляло собой месиво из изодранной плоти и песка. Ее туника была вся в крови. Она потеряла столько крови, что он не сомневался, что она мертва. Но, наклонившись над ней и приложив ухо к ее губам, Александр поразился, почувствовав мягкое и теплое дыхание жизни. Времени на работу было очень мало.

Дав знак своим помощникам, врач взял полотенце и вытер руки.

— Унесите ее вон туда, подальше от шума. Быстрее! — Два раба поспешили исполнить его приказание. Раб Флегона, Трой, стоял тут же и наблюдал за происходящим. Александр сжал губы. Он восхищался способностями Троя, но не был в восторге от его бесцеремонных манер.

— Принесите сюда еще огня, — сказал Александр, щелкнув пальцами. Рядом поставили факел, и молодой медик снова склонился над девушкой, лежащей в небольшом алькове тускло освещенного коридора. Именно ради этого он пришел сюда и вынес все ужасы зрелищ: чтобы срезать кожу и мышцы брюшной полости и изучить скрытые под ними органы. Набравшись смелости, Александр расстегнул свою кожаную сумку, в которой хранились его хирургические инструменты, и открыл ее. Потом вынул оттуда тонкий и острый, как бритва, нож.

Руки у него вспотели. Хуже было то, что они тряслись. Пот выступил и на лбу, и Александр чувствовал, как Трой своим критическим взглядом наблюдает за ним. Времени почти не оставалось; нужно было работать быстро и за несколько коротких минут узнать все, что только можно.

Александр вытер пот со лба и молча проклял себя за свою слабость.

— Она ничего не почувствует, — тихо сказал ему Трой.

Стиснув зубы, Александр сделал надрез на одежде девушки и разорвал ее тунику по шву, после чего осторожно откинул ткань в сторону и осмотрел девушку своим профессиональным взглядом. Спустя мгновение он, нахмурившись, отклонился назад. Вся верхняя часть ее тела до пояса была покрыта неглубокими ранами и темнеющими кровоподтеками.