Вейн
Шрифт:
На низеньких скамеечках сидели девицы и зазывно улыбались, протягивали всем свои запястья, распахивали плащи, под которыми ничего не было. Предлагали за несколько монет насладиться и светом жизни, и остальными своими прелестями. Те, кто соблазнился, уже пыхтели за навесом на тюфяке, мало смущаясь того, что ветхая ткань их почти не скрывала.
За кривым проулком начиналась уже чистая улица, на которой располагались вполне добротные лавки. Там продавались ткани, делающие обладателя на несколько мгновений невидимым, и сладости,
— О, свет… какие красивые, — Вейн замерла возле клетки, с восторгом рассматривая зверя. Арша с ленивой грацией приблизилась к прутьям и изогнула хребет, по всей длине которого встопорщились иглы. Тонкий хвост прижался к голове, и на кончике его блеснуло жало, а пасть распахнулась, явив четыре ряда смертоносных зубов и удлиненные клыки. И по бокам головы надулся кожаный капюшон, как у змеи. Продемонстрировав весь свой арсенал, арша снова свернулась клубочком, став похожей на котенка.
Вейн рассмеялась. Впервые за эти дни. А Дир рассказал, что взрослые арши достигают размеров лошади и это самые опасные хищники Темного Мира. А потом потянул ее от клеток в сторону дома без окон. Возле порога Путница снова почувствовала то, что настигло их у черных скал: страх, сковавший душу, вихрь, населенный живым злом. Тьма. Они сделали шаг назад и подождали провожатого, который провел их сквозь слой. Тьма пропустила, и Вейн оглянулась на пороге. Глазами Тьму не видно, но стоит с ней соприкоснуться, и все нутро корчится в муках. Такую защиту мог поставить только сильный маг, и это всегда означало, что хозяин достаточно состоятелен и не любит незваных гостей.
— Здесь продают лучшие клинки в Темном мире, Путница, — объяснил Дир. — И сюда нельзя войти без спроса. Или выйти, не заплатив.
Он усмехнулся, и Вейн, уже привыкшей к его усмешкам, стало спокойнее.
На кривую улицу она вернулась через два часа, став обладательницей двух парных кинжалов. За них пришлось отдать все свои монеты, но Путница не жалела. Она подбросила один из кинжалов в ладони и улыбнулась Диру.
— Пользоваться научишь? — спросила она.
— Научу, — ответил Охотник и почему-то помрачнел.
Они еще побродили по лавкам, Охотник пополнил свои запасы порошков и ядов, но рассказывать ничего не стал, объяснив, что вокруг слишком много ушей, даже если Вейн их не видит.
Когда в воздухе стали загораться зеленные шары, они вернулись в путевой дом. Вежливо поблагодарив Дира за прогулку, Вейн ушла к себе. День выдался богатым на впечатления, так что уснуть удалось не сразу. Перед мысленным взором все всплывали то дикий кот с шипами на спине, то красноглазые старухи-предсказательницы. А проснулась Вейн снова в слезах, и опять ее память не сохранила воспоминаний о том, что же ей снилось.
За завтраком
А вскоре они покинули Ниарант - мрачную столицу Темного мира.
***
Через три месяца Вейн вполне метко научилась метать свои кинжалы и уже могла не хуже Дира установить защиту и сплести заклинание с помощью клока магии, заключенного в стеклянный шар. Против Темных, обладающих достаточной силой, такие фокусы были бесполезны, но сильных, к счастью, насчитывалось не так много.
Охотник оказался терпеливым учителем, но и Вейн была одарённой ученицей. Даже слишком одаренной. Она готова была часами стоять напротив мишени, тренируясь в метании кинжалов или выпускании смертоносных игл, которые купила с очередного заработка. Даже Охотник качал головой, наблюдая, как девушка истязает себя без малейшей жалости, лишь сжав зубы. Ее не интересовали наряды или краски для лица, но она придирчиво наряжалась и тщательно красилась, выходя «на охоту». Превращала себя не просто в красивую эри, а почти в произведение искусства. Она лепила новую себя, вытравляя из души воспоминания о той девушке, которая когда-то приехала в Далькотт, будучи нареченной.
Вейн больше не хотела вспоминать.
Когда она шла по улице города Холодных Песков, одетая в зеленое платье, черные штаны и высокие сапоги, с маской на лице, с которой до самой талии свисали зелено-черные перья, да еще вдобавок улыбалась яркими карминовыми губами, ей вслед оборачивались и долго смотрели не только мужчины, но и женщины.
А на следующий день, когда в мешке Дира болталась голова очередного Темного, Вейн превращалась в неприметного мальчишку, в широких серых штанах и кожухе - служку своего господина. Или даже в лича - пустую оболочку с мертвым взглядом.
Когда она впервые изобразила лича, даже Дир поверил. Он пришел к ней утром, а Вейн встретила его пустыми глазами, застыв посреди комнаты и ни слова не говоря. Сначала он посмотрел с усмешкой, а потом вдруг побелел, словно схлынули все краски с его лица, и даже медовые глаза враз выцвели. Схватил девушку за плечи, тряхнул так, что у нее чуть кости не хрустнули.
— Вейн…— прошептал он. Нет, не прошептал, прохрипел, провыл, как умирающий зверь.
И она подняла голову, позволив взгляду стать осмысленным.
— Поверил? — с насмешкой спросила она. И подумала, что он ее сейчас прибьет, такой яростью исказилось лицо мужчины.
— Прости, — она схватила его за руки, умоляюще заглянула в глаза: — Дир, прости! Но я ведь должна была проверить, насколько хорошо у меня получается. А если бы я тебя предупредила, ты не смог бы оценить…
— Я оценил, — как-то устало произнес он и ушел, хлопнув дверью.