Вейн

Суржевская Марина

Дир вздохнул и со стоном прижался к ее губам. Горячий язык прошел по ним, переместился на шею, ключицы. Коснулся груди. Он трогал и целовал ненасытно, сильно, словно сумасшедший, дорвавшийся до предмета своей страсти, своего мучительного желания. Оторвался от нее лишь затем, чтобы торопливо сорвать с себя одежду. И вновь прижаться к телу девушки, чтобы трогать, тереться, облизывать…Он хотел попробовать ее везде, торопливо прикасаясь к нежной коже, вдыхая ее запах, всматриваясь в зеленые глаза. Напряженная плоть мужчины упиралась ей в живот, и он двигался, хрипло и тяжело дыша, сходя с ума от желания поскорее

войти в нее, вбиться в это прекрасное тело, что так долго пьянило его своей близостью и недоступностью. Это было таким мучением - смотреть на нее, трогать, обнимать во сне, вдыхать ее запах и не иметь права на большее. Порой ему казалось, что он не сдержится и заставит ее, возьмет силой или убьет, чтобы больше не мучиться.

— Вейн, — прошептал он. Сжал в ладонях ее грудь, уже не в силах сдерживаться. Она посмотрела в медовые глаза, затуманенные страстью. В них отражался огонек лампы, словно внутри Дира загорелся свет. Путница положила руки на его спину и притянула к себе. Скользнула ладонями вдоль позвоночника, сжала его ягодицы. Неуместно возникло воспоминание, как он двигался между широко разведенных ног Лиры. Вейн чуть усмехнулась и вонзила ногти в его кожу. И со стоном он вошел в ее тело, резко, сразу до самого конца, тут же задвигался толчками, откидывая голову и рыча от наслаждения. Еще и еще Дир вколачивался в нее сильными болезненными рывками, и Вейн выгибала спину, подстраиваясь под его слишком грубые движения, царапая ему кожу.

На последнем, самом сильном толчке он снова застонал и почти рухнул на нее, прижал, вминая в свое тело и содрогаясь от мощного оргазма. Полежал так, не двигаясь, затихая. Рук не разжимал, продолжал крепко обнимать девушку.

— Кажется, тебе было не слишком хорошо, маленькая, — усмехнулся он, подняв голову. — Прости… Я долго этого ждал.

Он привстал на локтях, заглянул ей в глаза. Улыбнулся, как сытый кот.

— Дир, отодвинься, — попросила Вейн.

Он хмыкнул, скатился, с трудом устроился рядом. Все же ее узкая койка не была рассчитана на двоих. Да и Дир был совсем немаленьким, ему здесь и одному-то было бы тесно. Поэтому он лег на спину, положил Вейн себе на грудь. Так и лежал, поглаживая ей спину и улыбаясь, пока девушка удивленно рассматривала его лицо. Кажется, она еще никогда не видела Охотника таким: расслабленным, спокойным, довольным. И этот свет в его глазах разгорался все ярче, делая их почти золотыми, как кленовые листья по осени... Или Вейн это лишь казалось.

— Я позабочусь о тебе, Вейн, — сказал он, — не бойся.

И снова начал ее целовать, посасывать язык, скользнул руками между ног девушки, лаская и дразня. И возбуждаясь сам от этих прикосновений.

— Потрогай меня, — просил он.

И Путница гладила его кожу, рассматривала мужское тело. Странно, но смущения не было. Наверное, что-то в ней изменилось все же, или здесь, в этом мире, это нормально, смотреть на все с циничной усмешкой? Ведь так смотрят Темные?

Она гладила его тело, ощущая под кожей твердые напряженные мышцы. Трогала с легким любопытством исследователя.

Ей нравилось, как откровенно он теряет голову от ее прикосновений, как сильно возбуждается от движений ее языка или пальцев, как хрипло стонет и дрожит. Нравилось его тело и запах, загорелая кожа и страстные до боли поцелуи. И удовольствие он ей доставил. Телу было хорошо, и сознание старалось не вмешиваться. А душа… Душа осталась там, в холодных горах Далькотта.

Мертвые земли.

Антар

Из спальни вела маленькая лесенка на открытую площадку башни, и Вейн забралась туда. В первый момент поежилась от сырости. Отсюда просматривался мощеный брусчаткой двор, конюшня, каменная ограда с нахохлившимися летухами и сосны в клочьях белесого тумана, словно в паутине. Слои тьмы ощущаются лишь при входе в них, а сейчас они не скрывали от Путницы замковый двор и даже снующих личей. У стены стояла маленькая фигурка, которая подняла голову, словно почувствовала взгляд, и махнула ладошкой с зажатой в ней палкой.

— Трини, — улыбнулась Вейн.

Странно, что девочка увидела Путницу, находящуюся так далеко. Но видимо, у малышки оказался зоркий глаз. Она снова махнула рукой и двинулась вдоль стены, вырисовывая на кладке узоры.

Вейн снова улыбнулась, размышляя о малышке. Ее личико показалось ей знакомым при первой встрече, но Путница лишь пожала плечами, так и не вспомнив, кого напоминало нежное курносое лицо девочки.

Она уже собралась уходить, когда заметила за стеной темные точки и прищурилась, пытаясь их рассмотреть. Всадники. К Антару кто-то приближался, причем, весьма уверенно. Судя по расположению, кавалькада была уже в невидимых взору слоях, но двигались спокойно, ровно. А это значит, что с ними провожатый из замка, и в Антар едут не враги, а гости.

Вейн наклонилась над стеной, пытаясь рассмотреть всадников получше.

Прибывших было два десятка. Темные воины, закованные в латы из зачарованного черного антанита, поглощающего магию, обвешанные амулетами, несколько эри и… девушка. С такого расстояния Вейн не рассмотрела ее лица, лишь ярко-рыжие, почти красные волосы, распущенные и непокрытые. На ней было темно-зеленое платье с длинным шлейфом, и Путница удивленно подумала, как, верно, неудобно в таком ходить… Но всаднице он не мешал, потому что стоило ей спуститься с лошади по приставным ступенькам, как ее шлейф подобрал мужчина, укутанный в серый плащ. Всполохов вокруг него не было, и Путница усмехнулась: рыжеволосая Темная прибыла с личным эром.

Всадница что-то сказала своим спутникам, а потом резко повернулась и бросилась в сторону замка, туда, где стоял Ксандр. Рассмеялась, повисла на его шее, поставляя губы для поцелуя. И он склонил голову, поцеловал…

А Вейн отшатнулась, вдруг испугавшись, что они заметят ее. В голове стучала кровь, и она отодвинулась, спряталась подальше. Теперь ее взгляду было открыта лишь маленькая площадка у стены, где все еще стояла Трини. Девочка снова помахала ей, и Вейн рассеяно кивнула в ответ.