Видессос осажден
Шрифт:
"Так мы и сделали, ваше величество, но тогда у нас была вся армия, а у меня была только ее часть", - ответил Иммодиос. "Боюсь, я слишком хорошо постарался убедить его, что ты с нами - он собрал всех под солнцем, чтобы носить щит и лук и удерживать нас подальше от Костабаша".
"Да, я понимаю, какой это было бы проблемой", - сказал Маниакес. "Как вам в конце концов удалось преодолеть ватерлинию?"
"Так же, как мы это делали два года назад", - ответил Иммодиос. "Я использовал часть своих сил, чтобы сделать вид, что собираюсь форсировать переправу в одном месте, затем переправился в другом месте, где мои
"Хорошо", - сказал Маниакес. Разнос, который он планировал устроить Иммодиосу, остался невысказанным. Командующий, похоже, устроил большую часть себе. "Тогда мы направляемся обратно к Лисс-Сайону".
Фермеры и скотоводы, жившие на холмах, с которых произошли тутуб, бежали в самую труднопроходимую местность, которую смогли найти, когда видессианская армия во второй раз за относительно короткий промежуток времени прошла через их земли. Без сомнения, они с беспомощным негодованием смотрели вниз на имперцев из своих скалистых убежищ, задаваясь вопросом, что побудило Маниакеса вернуться к ним в такой короткий срок.
Они, возможно, были бы удивлены, услышав, что он, по крайней мере, так же недоволен необходимостью, как и они. Он бы гораздо охотнее сражался за пределами их столицы, чем мчался обратно, пытаясь спасти свою собственную.
"Следующий интересный вопрос, - заметил Регорий, когда армия спустилась с холмов в долину Ксеремоса, - будут ли нас ждать какие-нибудь корабли, когда мы прибудем в Лисс-Сайон".
Маниакес испытывал то же самое беспокойство - лелеял его, а теперь отверг. "Корабли будут", - сказал он, как будто видел их сам: и так, в некотором смысле, и было. "Багдасарес показал их мне". О буре, которую Багдасарес также показал ему, он ничего не сказал.
"Я бы не хотел, чтобы он ошибался, вот и все", - пробормотал Севастос.
"Он не ошибается", - сказал Маниакес. "Подумай хорошенько - ты думаешь, мой отец отправил бы сообщение о том, что город в беде, не дав нам способа вернуться туда? Мне не нужна магия, чтобы увидеть это ".
"Дядя Маниакес?" Регориос покачал головой, явно понимая смысл сказанного. "Нет, он никогда бы не допустил такой ошибки. Мой отец называет его самым осторожным человеком, о котором он когда-либо слышал". Он указал на Автократора. "Как ему вообще удалось заполучить такого сына, как ты?"
"Он родился более удачливым, чем я, в то время, когда не нужно было так много рисковать", - ответил Маниакес. "К тому времени, как я получил корону, мне пришлось совершать всевозможные отчаянные поступки, чтобы быть уверенным, что я продолжу править империей. Проблема с отчаянными поступками в том, что многие из них не срабатывают". Он вздохнул. "Мы узнали об этом больше, чем когда-либо хотели знать, не так ли?"
"Так и есть", - сказал Гориос, добавив: "Что ж, теперь мы в расчете с макуранцами". Когда Маниакес выглядел озадаченным, его двоюродный брат снизошел до объяснения: "Разве вы не сказали бы, что бросать все, что у них есть, в атаку на Видессос, город примерно в таком же отчаянии, как мы бросать все, что у нас есть, в атаку на Машиз?" Возможно, они еще в большем отчаянии, потому что взять этот город труднее, чем Машиз ".
"Ах, теперь я понимаю", - сказал Маниакес. "Если
Одна из вещей, которые он сделал, как только убедился, что перед ним нет значительных макуранских сил, заключалась в том, чтобы послать всадников через холмистую местность и вниз по долине Ксеремоса, чтобы убедиться, что флот, который он уверенно ожидал найти, действительно там. Он становился все менее уверенным с каждым днем, пока не вернулся первый всадник. Если бы флота там не было, он не знал, что бы он делал. Путешествовать по западным землям по суше? Идти к Эрзеруму и надеяться найти там флот? Прыгнуть с высокого мыса в море? По крайней мере, с третьим вариантом агония закончилась бы быстро.
Но, судя по тому, как возвращающийся всадник махал ему рукой, ему не нужно было беспокоиться об этом - один убит, остались сотни. "Они там, ваше величество", - крикнул парень, когда подошел достаточно близко, чтобы Автократор мог его услышать. "Целый огромный лес мачт в гавани, ждут, когда мы поднимемся на борт".
"Хвала господу с великим и благим умом", - выдохнул Маниакес. Он повернулся к трубачам, которые обычно находились поблизости. "Трубите быстрой рысью. Чем скорее мы доберемся до Лисс-Айона, тем скорее отплывем."
Тем скорее на нас обрушится буря, подумал он. Он подумал, не следует ли ему замедлить шаг в надежде, что плохая погода пройдет раньше, чем подойдет флот. Он не думал, что это поможет. Если бы он сдержался, так или иначе шторму удалось бы сделать то же самое. И, если он будет медлить, кто может сказать, что может произойти в городе Видессе, пока он будет медлить?
Его солдаты скакали по долине Ксеремос так быстро, как только могли, не сбивая своих лошадей. Синие знамена с золотыми солнечными бликами на них развевались на ветру. Как всегда бодро, рога выкрикивали команды, которые держали армию вместе. Когда всадники проезжали мимо, крестьяне, обрабатывавшие долину, отрывались от своего бесконечного труда. Знали ли они, что солдаты вернутся слишком скоро, слишком скоро?
То, что они знали, мало что значило, не здесь, не сейчас. Маниакес знал. Знание терзало его, как зубная боль. Затем, быстрее, чем он ожидал, медленнее, чем ему хотелось бы, Лисс-Сайон предстал перед ним, золотистый под солнцем.
За городом плескалась вода. Сначала он увидел только узкую полоску того глубокого, неправдоподобно синего цвета. Но там, где была полоска, было море.
Оно доставит его туда, куда он хочет. Подобно безумному и ревнивому любовнику, оно попытается убить его. Это может преуспеть. Магия Багдасареса ничего не показала ему на этот счет, ни так, ни иначе. Он все равно бросился вперед, чтобы обнять море.
В Лисс-Еоне ждали гипастей и командующий гарнизоном. Они знали, что происходит в городе Видессе. Они знали дольше, чем он; гонцы, которые добрались до него, прошли мимо них первыми.
В Лисс-Айоне тоже ждал Фракс. Серебряные волосы друнгария казались неуместными среди всей золотой каменной кладки. Маниакес понял, что ему не следовало удивляться, увидев там командующего флотом, но каким-то образом он удивился. Мысль о том, что Фракс сделает что-то неожиданное, сама по себе была неожиданной.