Видессос осажден
Шрифт:
"Будьте готовы!" - крикнул он экипажам катапульт, стоящих напротив второй башни. "Мы поступим с этим так же, как с тем, другим, а затем пойдем и поможем нашим друзьям дальше вдоль стены".
"Так точно, ваше величество!" - завопили Кусачие Улитки. "Мы оближем их так же, как и любого, против кого вы нас натравите".
"Хорошие люди!" сказал он, и пара воинов повернули головы, чтобы ухмыльнуться ему. Даже после возвращения в Видесс, город, их не волновало, на ком он женился. То, что он привел их к победе, имело большее значение. Он хотел бы, чтобы то же самое
"Вторая осадная башня, штурмующая Серебряные ворота, медленно, тяжело ползла вперед. Маниакес подумал, что потребовалось очень много времени, чтобы добраться до стены. Возможно, время замедлилось, когда кто-то из людей внутри увидел, что случилось с его товарищем. Возможно, также, время просто замедлилось для него, как это часто случалось в битве.
Какова бы ни была правда, наконец, она подошла достаточно близко, чтобы кубраты внутри открыли дверь. "Сейчас!" Маниакес крикнул, как и раньше.
И, как и другая катапульта, эта швырнула банку, полную видессианской зажигательной жидкости, прямо в дверной проем. Но кубраты, должно быть, подумали о том, что пошло не так, когда первая башня попыталась протянуть проход к стене. Все часто толпящиеся нападающие прикрывались большими щитами от удара кувалды.
Они были так плотно зажаты в том маленьком пространстве наверху, что удар не отбросил их назад, как это могло бы произойти в противном случае. Кувшин разбился о торчащие щиты и, вероятно, сломал при этом руки и ребра, но большая часть горящего вещества стекла по щитам и шкурам и не вызвала большого, неугасимого пламени на вершине башни.
Оттуда появился проход, змеящийся к стене. Видессианин с топором, который он, должно быть, отобрал у гвардейца-халога, рубанул по нему раз, другой, прежде чем стрела попала ему в лицо. Он выронил топор и со стоном отшатнулся.
Еще до того, как трап достиг камней внешней стены, несколько кубратов выскочили на него. Щелчок! Экипаж метателя дротиков нажал на спусковой крючок двигателя. Эти дротики могли убить человека с расстояния в четверть мили. С такого короткого расстояния этот человек пронзил двух кубратов и пронзил третьего позади них. Все трое упали на землю, о которую они ударились секундой позже тяжелыми, мясистыми ударами.
Никто, кто сталкивался с кубратами с оружием в руках, никогда не утверждал, что они были чем-то меньшим, чем храбрость. После того, как в них полетел огонь, после того, как дротик обрек на гибель первых троих, достаточно смелых, чтобы попытаться спуститься по трапу, воинов, пришедших следом, вряд ли можно было винить, если бы они замешкались. Они не сделали ничего подобного. Выкрикивая свирепые боевые кличи, они расталкивали друг друга в своем стремлении броситься на видессиан.
Стрелы с глухим стуком вонзились в щиты, которые они подняли, чтобы защитить свои жизненно важные органы. Стрела попала одному из них в бедро. Он споткнулся и с криком упал на землю внизу. Еще один упал по трапу, после чего кубрат позади него споткнулся и тоже упал.
Но остальные продолжали наступление. Видессиане в конце прохода встретили их не мечами и даже не копьями, а длинными, прочными шестами. Они сбросили пару кубратов с узкого пути в длинный смертоносный обрыв. Кочевники рубили шесты своими мечами. Один
С торжествующим криком первый кубрат спрыгнул с трапа на каменную стену. Этот крик превратился в вопль агонии мгновением позже; окруженный тремя имперцами, он пал под копьем и мечом. То же самое сделал следующий кубрати, и еще один.
После этого даже свирепая отвага кочевников дрогнула. Видессианин, охваченный той же бездумной боевой яростью, что и его враги, вскочил на трап и бросился на кубратов, нанося на ходу удары.
"Нет!" - закричал Маниакес. "Вернись! Не бросайся!"
Солдат не обратил на это внимания. Он зарубил первого кочевника, с которым столкнулся, но мгновение спустя был пронзен стрелой. Перепрыгнув через только что убитого им кубрата, он схватил парня позади него за талию, а затем спрыгнул с узкой доски, увлекая своего врага за собой.
Маниакес нарисовал солнечный круг над своим сердцем. Видессианин не сдался; Автократор молча признался в этом самому себе. Он заставил кубратов заплатить двоим, чтобы получить одного - и то, как он это сделал, заставило их тоже задуматься.
Они продолжали наступать, но секундная заминка, вызванная самопожертвованием солдата, позволила еще большему количеству видессиан устремиться к трапу. Кубратам время от времени удавалось ставить людей на стену, но ни один из тех, кого они ставили туда, не прожил дольше нескольких мгновений. Самым большим страхом Маниакеса было то, что они смогут отбросить видессийцев назад и создать периметр, за которым все больше и больше их людей будут занимать стену.
Этого не произошло, только не у Серебряных ворот. "Хвала Фосу", - пробормотал Маниакес и с тревогой оглядел стену, чтобы посмотреть, не заняли ли кубраты ложементы в какой-нибудь из своих других башен. Не видя никаких признаков этого, он снова сказал "Хвала Фосу" и снова обратил свое внимание на сражение рядом с ним. Экипажу камнемета наконец удалось загрузить в свой двигатель еще одну банку с зажигательной жидкостью. Однако они не могли стрелять из него ни в кубратов, ни в их башню, потому что слишком много видессианских солдат столпилось вокруг машины, которая стояла на переднем крае сражения. Наконец, увидев нужный момент, они выпустили кувшин.
Это раздавило кубрата на трапе возле башни. Он, вращаясь, упал на землю внизу, к нему прилипло немного горящего липкого вещества. Еще больше брызнуло на Кубрата прямо позади него. Крича, они попытались убежать обратно в осадную башню, но не смогли продвинуться вперед против потока воинов, пытавшихся пробиться вперед. Действительно, эти воины отразили их с оружием в руках, не желая сгореть вместе с парой несчастных.
И часть смеси масла, жира, серы и нафты пролилась на трап и подожгла дрова. Горящие кубраты не позволили остальным залить его, хотя облить его водой было бы нелегко. Люди, стоявшие ближе к стене, чем те двое, что горели, были так увлечены наступлением на видессиан, что не заметили пламени, пока не стало слишком поздно, чтобы потушить его.