Вик Разрушитель
Шрифт:
– Что, Януш, плохо? – участливо спросил Кольцов. Он к своим подчиненным относился чуть ли не с отеческой заботливостью, и легкий мандраж майора чувствовал с самого начала аудиенции.
– Зачем он так, Артем Сергеевич? – пытаясь скрыть обиду в голосе, спросил Рудаков. – Я же все понимаю! Особо секретный проект, подпись о неразглашении, странности с этим Волховским – не зря же меня за него трясут! Зачем намекать на ответственность моей дочери? Ребенок-то при чем? Дети, конечно, понимают необходимость держать язык за зубами, но ведь они не учились на агентурную деятельность, не понимают тончайших нюансов речи взрослых, да и вообще, не всегда следят за словами!
– Крепитесь,
– Я все понимаю, – Рудаков вздохнул. – Мне пока еще трудно втянуться в работу не по профилю. Все-таки я больше боевой офицер и слабый одаренный.
– Поэтому мне и нужны деятельные офицеры, голодные и злые, – усмехнулся Кольцов, подходя к черному «хорсу» с тонированными стеклами. Водитель остался сидеть на месте, а вот второй охранник с открыто носимой кобурой на поясе выскочил наружу и распахнул заднюю дверь. Полковник, однако, не торопился садиться. Он остановился в паре шагов от машины. – Вы, я вижу, немного тяготитесь своей ролью примака. Поэтому считайте, что я вам даю шанс создать свой Род. Не упустите его. Путь к этому долгий, но он того стоит. И вот что, голубчик… Поезжайте сейчас домой, выпейте грамм пятьдесят коньячка, успокойтесь и поговорите с дочерью. Мягко и ненавязчиво прорисуйте ей контуры, что можно, а что нельзя. Чем черт не шутит, вдруг она сумеет взять под контроль Волховского, проследит за его поведением.
– За ним уже присматривает дочь Ивана Булгакова, – усмехнулся Рудаков. – Незримо и с некой долей ревности. Даже странно.
– Нет ничего странного, – полковник сел в машину, и уже оттуда закончил: – Она прекрасно знает об особенностях Дара Волховского. И все же лучше будет, если две молодые особы прикроют мальчишку, отвлекут на себя внимание. Отнеситесь к этому как к приказу. Дело серьезное.
– Слушаюсь, господин полковник, – Рудаков отступил, давая возможность охраннику захлопнуть дверцу машины.
Выехав из стояночного кармана, «хорс» сделал полукруг, и не набирая скорость, медленно поехал к КПП. Ворота на сервоприводах быстро откатились в сторону, пропуская машину. А майор выполнил приказ начальника: поймав свободное такси в трехстах метрах от рабочей резиденции императора, он поехал домой.
Болел я недолго, по меркам человека, к которому нельзя применить методы магического воздействия. Лечили обычными таблетками и порошками.
Больше всего меня удивило, что во время болезни ужасно тянуло в гимназию. Соскучился по ребятам, по атмосфере веселости, бурления жизни в замкнутом ребячьем мирке – по всему, чего мне не хватало в приюте. Сравнивая то время и нынешнее, я бы ни за что не захотел
Людмила Ефимовна не захотела отпускать меня учиться, прежде чем меня осмотрит Целитель. Пришлось согласиться. Самому интересно, какие изменения могли произойти в организме. Больше всего я страшился потери антимагического Дара, не получив взамен ничего.
Дядька Олаф, как он сам попросил себя называть, оказался веселым человеком, постоянно сыпавшим рассказами о своих приключениях в молодости. Оказывается, Целитель с пятнадцати лет начал ходить на торговых кораблях Шведской Короны; со своим ценным Даром он оказался востребованным, поэтому сравнительно легко увеличил свой потенциал и наработал опыт лечения людей, что в дальнейшем позволило ему сдать ранговые экзамены.
В двадцать лет он последний раз вышел в море. Торговый караван из Мальмё в Амстердам подвергся нападению датских пиратов, и был полностью разгромлен. Два фрегата охраны от частной компании по сопровождению грузов оказались в эпицентре «водяной мельницы» – очень мощной боевой техники – и пошли на дно. Олафу удалось выжить, и то благодаря расторопности шкипера каботажника, на котором Целитель ходил последние годы. Он увел корабль во фьорды, где затаился на несколько дней, пока даны рыскали по морю, собирая приз.
Получив расчет, молодой Целитель из Амстердама поехал в Германию, и как пояснил сам Олаф, по своей глупости завербовался в армию Гольштейнского княжества. И, как назло, через несколько месяцев начались боевые действия с поляками. Все бы ничего, посмеивался мужчина, постукивая меня твердым сухим пальцем по груди и спине, если бы противник не обратился к императору России за помощью. Ведь всем известно, что Польша находится под протекцией восточного соседа, а часть земель так и вовсе перешли под длань России.
В общем, гольштейнцам надавали по щам. А Олаф попал в плен. Так получилось, что один из полков герцога Адольфа Первого Гольштейнского оказался в окружении. Командующему хватило ума сложить оружие перед превосходящими силами противника. Воевать до смерти против бронеходок русских, целого батальона пилотов ТПД и кучи квалифицированных магов он не хотел, а дураков, воспрепятствовать его решению, в штабе не оказалось. К счастью для молодого парня.
Так Олаф оказался в лагере для военнопленных под Белостоком. Туда частенько наведывались крупные русские чины, проводившие фильтрацию личного состава. Узнав, что Олаф Ингварсон является Целителем, какой-то полковник из Магического Корпуса тут же склонил его к службе на стороне империи. Терять Олафу было нечего. Да и отказываться от приличного жалования грех. К этому времени в потрепанном военном мундире мага-лекаря зияли дыры и радовалась вошь.
Отработав положенные пять лет после лагерной фильтрации в крупном медицинском центре в Киеве, Олаф решил не возвращаться в Швецию, дабы опять не попасть в мобилизационные списки. Денег у него было достаточно, чтобы осесть в каком-нибудь небольшом городке и заняться практикой. Но, видимо, судьба продолжала подкидывать ему разнообразные искушения.
Каким образом он оказался в Шепетовке в тот момент, когда туда подходил грузовой состав из Румынии, Олаф сам не понимает. Просто так получилось. Может, лечил кого-то из деповских, или по другой причине в виде «гарной дивчины», шутливо бросил дядька, бросив меня простукивать, и сосредоточился на моем языке и зеве. Он хорошо помнил, что состав был весь изрешечен крупным калибром, а суета возле бронированного вагона привлекла внимание. Кто-то заполошно орал, требуя Целителя.