Викинг туманного берега
Шрифт:
Шрамолицый не взревел от злобы и не убил обеих. Повалившись на ворох сена, он поерзал, помычал что-то и благополучно уснул. Вскорости храп загулял под низкими сводами.
Снаружи послышались голоса: Эйнар спрашивал сердито, Ульф оправдывался.
Эльвёр быстренько подтянула к себе пояс незадачливого любовника и вытянула из кармашков два метательных ножа – без рукояток, но с колечками, чтобы было легче выхватывать пальцами.
Спрятав трофей в складках платья, дочь Освивра приняла свой обычный – угрюмый и отрешенный – вид.
– А что я мог? – бубнил Хунди. – Это же сам Стюрмир Валун! На него таких, как я, двое нужно!
– Ладно, замолкни, – пробурчал Пешеход. Оглядев храпевшего Стюрмира, он махнул рукой: – Ладно, пусть проспится. Нам все равно скоро отчаливать.
И ушел.
У наложниц появилась новая тема для болтовни, а Эльвёр принялась потихоньку обматывать похищенные ножики тесьмой – хоть какие-то рукоятки будут. Два маленьких клиночка – это оружие.
Свободу она им не добудет, но вот честь отстоять… Попробовать можно.
Глава 5. Константин Плющ. Фьорды
Норэгр, Сокнхейд. 16 мая 871 года
Последние часы перед уходом в «мир иной», то бишь во фьорды, Плющ провел в библиотеке, беседуя с опытными людьми – Регуляторами, уже бывавшими в землях, которые еще только готовились стать будущими Норвегией, Швецией, Россией.
Учебники по истории умалчивали о том, как тут жили-были в IX веке. Подлинных документов насчитывались единицы, а, по большей части, информация черпалась из легенд и саг.
Далеко от фьордов, за Восточным морем, как называли Балтику, пролегали земли Гардарики – Страны Крепостей, той самой, что в будущем прозовут Русью.
Правда, страны как таковой там не существовало – наличествовали отдельные царства-государства, где правили князья и конунги, порой даже не гранича между собой, – уж больно земля была велика и обильна, а леса дремучи.
Поэтому все старались селиться у больших рек – настоящих путей сообщения той поры, а самым главным из них являлся путь из варяг в греки – это если двигаться с севера на юг.
– Начинался он в Приневье, – авторитетно толковал Лангместур, в миру – Максим. – Лодьи с Восточного моря попадали в озеро Нево [12] , а оттуда подходили к устью реки Олкоги – Волхова, по-нашему. Выше по течению в Олкогу впадает речка, которую местная ижора именует Аладьоги [13] . Вот в том самом месте и выстроили город-крепость Альдейгьюборг, которую пришлые славяне переиначили в Ладогу…
По тогдашним временам, Альдейгьюборг слыл большим городом – в нем проживало аж десять тыщ человек. И он славился своим базаром – Торгом.
12
Нево – ныне Ладожское озеро.
13
Аладьоги – ныне река Ладожка, приток Волхова.
Сюда приставали корабли арабов, поднявшиеся по Итилю-Волге, и греки бывали, и булгары с хазарами, и нореги со свеями заглядывали. Шумное было место, и правил там тот самый Рюрик из варягов, которого местные призвали на княжение.
– Умный был народ, – усмехался Паль, то бишь Павел, – своим-то ярлам да князьям воли не давал, а то силу да власть возьмут, да и прижмут «пипл». А чужака позовут – тот и расстарается. Дружину свою приведет, чтобы ворогов гонять. Чем плохо?
Ну, само собой, Рюрик своим попечением и весь путь из варяг в греки не оставил – повсюду своих людишек посадил, чтоб за порядком следили да не забывали с купцов и прочих мзду брать.
– Волоки – хозяйство сложное, – рассказывал Ингвар-Игорь, – пригляду да умения требует, кого попало к ним не приставишь. А вот ежели платить изрядно мужикам, что суда переволакивали из реки в реку, то самых умельцев и соберешь. А когда волоки содержатся как надо и охрана строгая, то купцы сами повалят – уважает торговый люд закон и порядок.
Много народу собирается на «перекрестке», где близко сходятся Днепр, Ока, Двина [14] да те волоки, что с севера ведут, от Ловати.
14
Имеется в виду Западная Двина.
Город там стоит – Сюрнесом зовется. Там тоже товару не счесть – и с восточных пределов поступает, из земель арабов да персов, и от булгар, что на Итиле сидят, и с севера, от мери да муромы. Богатое место!
Вот и на него Рюрик лапу свою железную наложил, почти до самого града Киева дотянулся, что греки Самбатасом кличут…
Набравшись уму-разуму, Плющ едва поспел к нужному часу.
У самой Башни его поджидал Романус.
– Ну вот и все, Регулятор, – сказал он невесело. – Теперь лишь от тебя одного зависеть будет исход, от сметки твоей, от силы и воли. И вот что запомни: в то время, куда ты направляешься, ведут лишь два портала. Один выводит к Стьернсванфьорду, а другой находится в Константинополе, как бы на разных концах пути из варяг в греки.
Подробно обрисовав, как добраться до портала, Хранитель проводил Костю до самых врат:
– Верю, свидимся еще, Эваранди!
– Хотелось бы!
Аккуратно прикрыв за собой бронзовую дверь, Костя согнал улыбку с лица. Все, покой и безопасность остаются в Интермондиуме. Там, куда он собрался, очень легко потерять волю, заделавшись рабом, а то и самую жизнь.
Законы в том мире строгие, и они неукоснительно соблюдаются, но только для своих, на чужака не распространяясь.
Чужой – всегда добыча и жертва, и надеяться можно только на себя. Или приткнуться к местному воителю, ярлу или конунгу.
Однако попасть в ярлову дружину так же просто, как в XX веке добиться приема в отряд космонавтов. Вот и думай…
Одолев извилистый ход – портал выходил в пещеру, – Эваранди выбрался на обширный луг. Знакомо заколотилось сердце – дальше открывался необъятнейший простор. Стьернсванфьорд.
Задыхаясь от испуга и восхищения, Костя глядел на синюю извилистую ленту залива. Его обступали крутые склоны гор, заросшие соснами, или отвесные скалы, с которых в синее зеркало опрокидывались белопенные водопады.