Викинг
Шрифт:
Старика в рваных одеждах озадачило странное движение пальцев; возможно, он решил, что здесь какое-то колдовство. Его лицо застыло, когда Алан начал говорить, и оставалось таким, пока я не заставил Марри открыть рот и показать жалкий обрубок языка. Тогда пастух озадаченно хмыкнул и шагнул к калеке, пристально вглядываясь ему в лицо.
Он медленно поднял руку и коснулся головы Кулика там, где были уши. Тот повернул голову вправо-влево, чтобы было лучше видно. И тут пастух произнес слово, при котором мы затаили дыхание.
— Марри, — произнес он голосом, в котором слышалось огромное удивление.
Кулик не мог слышать звук, но он видел шевелящиеся губы, и он отвернулся, чтобы скрыть свое лицо.
Алан пытался заговорить с незнакомцем. Он рассказывал нам, что люди в Ирландии, западной Англии и в Бретани говорят на древнем кельтском языке, а Кулик считал, что пришельцы-венеды переняли его. Алан указал на себя и назвал свое имя.
— Иан, — ответил пастух, ударив себя в грудь.
Алан обрадовался, так как это было распространенное кельтское имя. Однако их общение проходило с большим трудом: каждый не понимал четырех из пяти слов своего собеседника. Говорили они очень долго, а затем Алан кратко пересказал мне содержание беседы.
— Иан, у тебя есть черные камни, чтобы восстановить утраченную силу волшебной рыбки?
— Да.
— Ты знаешь, как это сделать?
— Да.
— Ты дашь нам один из таких камней и научишь им пользоваться?
— Да.
— Что ты за это хочешь?
— Много овец.
— Иан, у нас нет овец.
— Ваш вождь уже подарил мне их, убив Демона Сумерек. И я еще попрошу вас подарить мне шкуру, чтобы сделать плащ, и мясо, которое я съем из мести.
Я поднял тушу волка и протянул пастуху. Хоть я был высок, волчий хвост волочился по земле, а силы в моей руке едва хватило удерживать его вес.
Иан ворча забрал волка и одним рывком забросил его на вершину высокого камня. Затем он вновь очень долго говорил с Аланом.
Наконец Алан произнес всего одну фразу:
— Он собирается прямо сейчас отвести нас к Черным Камням.
Иан переворошил угли в костре, зажег от них сухую щепку, а от нее камышовый, пропитанный жиром факел. Он горел ярким пламенем и вверх поднимался густой черный дым. Затем старик повел нас к самому большому холму.
Возле холма высилось одно из тех странных сооружений из трех камней. Оно было больше остальных и прикрывало вход в курган. Иан показал дорогу в пробитый в скале тоннель, в котором только Китти не пришлось пригибать голову. Мы забрались в самую глубь холма.
Все внутреннее пространство было разделено на сотни маленьких помещений: в каждом, подтянув колени к подбородку, сидел скелет. Перед многими валялись наконечники стрел и копий, перед другими стояли горшки и миски.
Большинство комнат имели один вход, некоторые — два. Хотя все двери были одинаковы, Иан всегда знал, в какие входить, а в какие нет. Не хотел бы я остаться здесь один в темноте.
Мы все шли вперед, иногда нам попадались ступеньки вверх или вниз. Свет факела отбрасывал трепещущие тени на стены с черными отверстиями входов и на белые кости.
Я споткнулся о чей-то скелет и упал на колени. Иан громко рассмеялся и пнул его ногой. Затем старик посмотрел на меня, явно ожидая, что я последую его примеру. Мне не хотелось сердить пастуха — ведь без его помощи мы бы никогда не нашли черные камни, — но я не мог топтать останки. В горле у меня пересохло, а лоб покрылся холодным потом.
Иан был в веселом настроении. Когда мы проходили через очередной зал, он подхватил череп и бросил нам под ноги, так что пришлось подпрыгнуть. Но когда мы подошли к лестнице, которая была круче и длиннее уже пройденных, он вдруг помрачнел.
— Я думаю, мы прошли древнюю часть кургана, построенную племенами пастухов и не священную для венедов, — сказал Алан. — Теперь мы подходим к новой части.
Расправив плащ, Иан медленно вступил в зал, пол и стены которого были из тесаного камня. Он высоко поднял факел, и мы увидели сотни глиняных урн, — выкрашенных в разные цвета и расписанных разным орнаментом, — но ни одной кости. Я с облегчением подумал, что мертвецы остались позади, но, всмотревшись внимательнее, обнаружил, что вдоль стен лежат скелеты: их кости были черны.
И все эти бренные останки покоились в странном беспорядке: некоторые лежали на груди, некоторые на спине, а руки и ноги их были вытянуты в разных направлениях; у иных были сломаны кости; череп одного был расколот пополам, а у двоих раздавлены грудные клетки, словно ударом молота. Большинство людей, чьи кости лежали здесь, умерли в огне. Потом я увидел то, что на первый взгляд показалось останками великана. Когда я подошел поближе, то оказалось, что это скелет лошади. Одно из сгоревших копыт вполне могло оказаться тем самым молотом.
Иан долго стоял, высоко держа факел, чтобы мы могли удовлетворить свое любопытство. Я увидел скелеты еще двух лошадей, и в моем сознании всплыла картина огромного костра и мчащихся в огонь лошадей. Конечно, это был огненный обряд, чтобы умилостивить бога. Тому богу, видно, нравились горящие тела. Но волна отвращения не поднималась во мне — хоть мы, норманны, и не сжигаем людей, а вешаем их на деревьях.
Следующий зал, куда Иан привел нас, был освещен ярким светом, струившимся из трещин в стене. Возможно, там был дымоход для очага, сложенного в огромной яме в центре. Я вздохнул с облегчением — там не было скелетов, а только кости животных. Иан не стал здесь задерживаться, он провел нас по короткой лесенке, а затем через другие залы, поменьше. Если они и служили жильем для людей, то для очень ленивых. Полы там были завалены тростником по колено, словно свежий слой укладывался прямо на старый. Но я лишь мельком отметил это: я размышлял о девятидневном путешествии Одина в Хель за Девятью Рунами. Я совершал такое же путешествие, чтобы узнать тайну железа.
Наконец, мы оказались в комнате, где тростник был кучами навален у стен, а в середине — на голом полу — лежала дюжина черных камней, самый крупный был не больше качана капусты. Усмехнувшись, Иан выбрал средний камень и вложил в мою ладонь. Я был удивлен его весом — примерно двадцать фунтов. Старик сразу провел нас в соседнюю комнату, и от света его факела заблестел какой-то светлый предмет наверху. Иан поднял факел повыше, и мы разглядели золотой слиток в форме звезды. Конечно, она символизировала Полярную Звезду.