Викинг
Шрифт:
На пристань спустилась Меера, ее волосы по-прежнему пламенели. Морщины от тайных страстей проступили резче, однако глаза были непроницаемы и черны, как и раньше. Когда она увидела нас с Хастингсом каждого на своем корабле, занятых общим делом, у нее отвисла челюсть и глаза полезли на лоб; ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Хастингс осведомился о ее самочувствии и вновь принялся за работу.
— Что это значит, Хастингс? — вопросила она.
— Что «это»?
— Когда Оге покидал наши места, он захватил с собой твою принцессу и бежал от твоей мести.
— Он как-то и впрямь увел у меня хорошую дичь, но с тех пор много всего произошло, и теперь мы друзья и соратники.
— Что произошло? Хастингс, где Моргана? Она что, умерла? Аэла выкупил ее, а вы с Оге помирились? Но он не дал бы никакого выкупа, если каждый из вас был с ней…
— Оге, удовлетвори ее любопытство, — попросил Хастингс. — Верно, жизнь скучна ей без Рагнара и его зуботычин, и она совсем изголодалась без новостей.
— А где Рагнар? — потребовала ответа Меера.
— Сообщи ей, Оге, сколько сочтешь нужным.
— Короче говоря — ты не поверишь, Меера, — но Моргана где-то в Англии; Рагнара Аэла сбросил в колодец со змеями — в это уж ты поверишь, — где он и простился с жизнью.
— Хастингс, ты знаешь больше.
— Ничего подобного, и это самые правдивые слова, которые я говорил за всю жизнь. Это Оге знает больше, чем рассказывает.
— Если бы ты взял раскаленные клещи…
— Ты же знаешь, люди этого не любят. Они не поддержат. И потом Оге приобрел немалый вес в этом мире, я говорю не только о соседнем лесе, а о великом христианском мире, том мире, который один и стоит всего. Кроме того, Меера, я не уверен, что щипцы помогут узнать правду. А Оге скорее промолчит, чем солжет.
Окинув нас мутным, словно пьяным, взглядом, Меера повернулась, чтобы уйти.
— А еще, — вслед ей крикнул Хастингс, — без Оге нам не завоевать Англию.
Но в этот миг я почувствовал, что Меера уже знала все, что мы с Хастингсом рассказали ей о Рагнаре и Моргане; и спрашивала она нас лишь в надежде узнать больше. Но последнее замечание ошеломило ее.
— Если он такой великий воин… — начала она насмешливо.
— Он-то нет, зато у него есть Китти, — перебил ее Хастингс, изо всех сил стараясь казаться серьезным.
— Китти?
— Да ведь ты должна ее помнить, Меера. Ну она еще когда-то была твоей рабыней. Она стала самой великой вёльвой Северных стран и ценится на вес золота.
— Да, когда-то она была моей рабыней. — Ни голос, ни выражение лица не выдавали ее чувств, но вдруг Меера заметила, что Хастингс развлекается. — А Оге когда-то был рабом Рагнара!
Хастингс и виду не подал, что услышал. Легко, как девчонка, Меера зашагала прочь. Тотчас же я отправился проведать Эгберта и, найдя эрла в его покоях, я, как и раньше, преклонил колени.
— Встань, ради Бога, — ворчливо, как всегда, сказал он.
— Ты сказал мне вставать перед тобой на колени, пока я — твой человек.
— Ты уже не ешь за моим столом много месяцев.
— Я пользовался твоей лодкой, а это одно и то же. Но я заплачу тебе за нее десять монет, если тебя устроит такая цена.
— Если ты принес мне хорошие новости, то я отдам ее тебе даром.
Я рассказал ему о нашем с Хастингсом плане вторжения в Англию этой весной.
— А я собирался сделать тебя своим посыльным, — задумчиво протянул Эгберт. — Ты меня очень обяжешь, если не будешь больше вставать передо мной на колени.
План был оговорен быстро и толково. Я вновь получил обязанности главного проводника.
Три флотилии по сто кораблей каждая, находились под командой Хастингса, Бьёрна и Ивара. Посыльные направились на зимние стоянки викингов в Европе в устьях Сены, Шельды, Рейна и Соммы с предложениями присоединиться, когда морские чайки начнут вить гнезда.
— Это будет великий поход, — говорила Китти, сидя на корточках, когда я изучал карты Эгберта. — А что мы будем есть и пить?
— Лодки привезут огромные запасы продовольствия, а мы будем забивать скот здесь, на берегу. О ком ты думаешь, Китти? — я взглянул на нее.
— Я думаю, что будут есть питомец, ставший вождем целых полчищ, и его старая желтокожая кормилица. Еда должна быть обильной, если мне придется питаться твоими объедками.
— Надеюсь долга, который я собираюсь взять с Аэлы, тебе хватит?
— Ненадолго может и хватит.
— А что, если твой питомец захочет сам стать королем?
— Я думала, ты поклялся сделать королем Эгберта.
— Это не твоего ума дело, но все же я попробую тебе объяснить. Эти рисунки — карты Нортумбрии — говорят, что она состоит из двух древних королевств, Бернисии и Дейры. Я обещал Эгберту, что он будет королем Нортумбрии, но не обещал, что он будет единственным ее королем. Предположим, он будет править в землях севернее реки Тайн, на территории пиктов, тогда как Оге, бывший раб, возьмет богатейшие владения между Тайном и Хамбером. Корона Йорка до сего дня венчала других королей…
— Да, это выше моего понимания. А ты будешь носить роскошную одежду, золотые украшения и драгоценные камни?
— Тебе такие и не снились.
— Все это у тебя уже есть. Ты будешь спать на золотом ложе и не видеть снов о Хастингсе?
— Хастингс хочет стать королем Уэссекса, который граничит с Уэльсом. Так что будет большая война. Но что, если в это время король Нортумбрии бросит битву и захватит его драккары, чтобы обогнув побережье, отправиться к Родри, королю Уэльса, свататься к его дочери Моргане? Предположим, он завоюет ее, и тогда король Родри скрепит своей королевской печатью пергамент, соглашаясь ударить одновременно с востока и с запада и раздавить Уэссекс как орех.
— Это твое сердце расколется как орех, и задолго до этого.
— Что ты хочешь сказать, косоглазая колдунья?
— А что тут говорить? Ты приручил сокола-оборотня, и по твоему приказу он нанес девять ран сыну Рагнара. Соколица соединила свою душу с твоей, а прилив, посланный убить тебя, отступил. Ты убил Брата Рагнара и украл королевскую невесту, а когда пришло время, ты убил Рагнара и разделил ложе с черноволосой феей, а теперь волшебная рыбка указывает тебе лебединую дорогу по Полярной Звезде. Сколько ты заплатишь за это?