Викинги. Потомки Одина и Тора

Джонс Гвин

В "Книге о взятии земли" упомянуты имена примерно четырех сотен поселенцев. Мнения исследователей относительно того, какой процент среди них составляли кельты, расходятся, но, вероятно, мы не слишком погрешим против истины, предположив, что примерно каждый седьмой имел примесь кельтской крови (чаще всего незначительную). Кроме того, у многих исландцев были рабы и наложницы кельтского происхождения (и иногда довольно высокого рода). Вопрос о значимости кельтского (что, как правило, означает ирландского) влияния на историю и культуру Исландии и по сей день остается излюбленной темой долгих и бесплодных дискуссий в кругах историков, этнографов и литературоведов. Но даже самые ревностные приверженцы "кельтских теорий" не могут не согласиться с тем, что колонизация Исландии всецело является заслугой викингов, хотя трудно устоять перед искушением

объявить, что многие отличия исландской культуры от норвежской (и в первую очередь расцвет исландской литературной традиции) обусловлены именно ирландским влиянием.

Итак, как мы уже говорили, все земли в Исландии, пригодные для поселения, были заняты примерно к 930 г., по авторитетному свидетельству Ари Мудрого, первого из исландских историков. Колонизации Исландии немало способствовала общая ситуация, сложившаяся около 900 г. Во многих странах экспансия викингов была остановлена: норманны потерпели поражение в Бретани и при Лёвене, были вынуждены, сложив оружие, уйти из Уэссекса и Мерсии, покинуть Дублин, Англси и Гебридские острова, они остались без предводителей в Шотландии и на Оркнейских островах и уже не могли беспрепятственно грабить любое приглянувшееся побережье. С другой стороны, на родине в Норвегии викингам теперь противостояла новая сила: конунг Харальд Прекрасноволосый, объединивший королевство под своей рукой. Исландские источники XII и XIII вв. единогласно утверждают, что Исландия была заселена "из-за той тирании, которую установил (в Норвегии) конунг Харальд" после победы при Хаврсфьорде, и подробно описывают случившееся в прозе и стихах (134). Но мы вряд ли ошибемся, добавив, что и обычные причины — нехватка земель, рост народонаселения, жажда приключений и славы, надежда на удачную торговлю или легкую добычу — также сыграли при колонизации Исландии немаловажную роль.

Харальд Прекрасноволосый, очевидно, проявлял значительный интерес к освоению Исландии и даже пытался как-то регулировать переселение, желая в определенной степени сохранить свою власть и влияние в новооткрытой стране. Ари Мудрый утверждает, что конунг ввел особую пошлину, которую должен был заплатить всякий, кто собирался отправиться в Исландию со своими домочадцами. "Книга о взятии земли" сообщает, что, стремясь помешать поселенцам брать себе слишком большие наделы земли и для того, чтобы предотвратить ссоры из-за земельных угодий, Харальд объявил, что никто не должен брать себе больше земли, чем может обойти вместе со своими людьми за один день, держа в руке факел. В двух версиях "Книги о взятии земли" — в "Книге Стурлы" и "Книге Торда" — содержится, кроме того, любопытная история о датчанине Уни сыне Гардара, первооткрывателя Исландии, который якобы отправился в Исландию по повелению Харальда Прекрасноволосого, дабы сделать весь остров своим (или королевским) владением. Трудно сказать, правда ли это; но как бы то ни было, норвежские конунги продолжали оказывать Исландии и исландцам снисходительное покровительство, одновременно ревнивым взглядом следя за тем, что там происходит. Это продолжалось несколько веков — до полного подчинения острова норвежской короне при Хаконе Хаконарсоне в 1262–1264 гг.

Сведения о поселенцах и занимаемых ими землях представлены в исландских источниках с удивительной подробностью. Разумеется, не все эти сведения верны, но в целом перед нами предстает достаточно убедительная картина заселения Исландии. Находчивые и отважные мореплаватели пересекают северные моря на крепких, привычных к морским плаваниям кораблях, подходят к острову и высаживаются на берег, исследуют безлюдное побережье и его окрестности, оценивают их привлекательность с точки зрения ведения хозяйства, а затем самовластно присваивают приглянувшуюся землю по праву первооткрывателей, наделяют дворами и земельными наделами своих верных сподвижников и начинают жить, не признавая над собой ничьей власти и полагая равными себе лишь немногих других предводителей поселенцев.

Некоторые из них, по свидетельству источников, основывали капища, где поклонялись своим богам, чаще всего Тору, иногда Фрейру, реже — Ньёрду, Бальдру и Тюру. Приверженцев культа Одина было немного, хотя во втором поколении Одина почитал своим небесным патроном один из самых выдающихся людей Исландии, Эгиль сын Скаллагрима. Сохранилось подробное описание святилища (существование которого тем не менее пока не подтверждено раскопками), построенного Торольвом Бородачом с Мостра в Хофстадире в Брейдафьорде (135).

К сожалению,

археологические раскопки, проводившиеся в Исландии в тех местах, где, согласно сагам, располагались большие капища, не дали никаких результатов. Почти все (если не сказать, все до единого) свидетельства существования таких святилищ, полученные при раскопках, больше говорят об энтузиазме трудившихся в Исландии археологов XIX в., нежели о религиозном рвении исландских поселенцев. Наверное, рано еще утверждать, что в Исландии (или даже в Скандинавии в целом) вообще не было отдельных, особым образом оборудованных святилищ, однако раскопки пока не подтвердили ни одно из свидетельств, оставленных создателями саг. Не исключено, что отправление религиозных обрядов, жертвоприношения и жертвенные пиры в Исландии происходили по большей части непосредственно на хуторах у богатых людей. Некоторые, вероятно, выделяли для этого в своем доме особое помещение. Можно предположить, что знаменитый «храм» в Хофстадире в Мюватнссвейте принадлежал именно к этому типу, но, поскольку раскопки в Хофстадире не проводились, эта гипотеза пока остается предметом бесплодных дискуссий.

Не подлежит сомнению, что только хёвдинг. то есть богатый и знатный человек, мог позволить себе выделить на своем хуторе место для отправления (пусть даже не слишком частого) ритуалов, не говоря уже о том, чтобы предоставлять быков и коней для жертвоприношений. Это было по силам лишь самым влиятельным людям в округе и, в свою очередь, способствовало повышению их авторитета. Неудивительно, что вскоре хёвдинги, содержавшие капища, получили особый титул — их стали называть годи (godi, "достойный"). До 930 г. в Исландии не было ни центральной исполнительной власти, ни общенародного законодательного органа, и потому реальная власть на местах принадлежала годи. Звание годи не определялось тем, что в собственности человека находился какой-то конкретный земельный участок. Должность годи можно было получить, купить, разделить с кем-либо, потерять или продать; но, по сути дела, и звание, и обязанности годи всегда оставались прерогативой состоятельных и могущественных людей. Другие поселенцы сами решали, кого из годи они будут поддерживать, рассчитывая, что в трудной ситуации он в свою очередь окажет им необходимую помощь. Они могли свободно переходить из общины в общину, но при этом, ослабляя позиции одного годи, неизбежно увеличивали могущество другого, и в целом годи ничего не теряли. Поэтому в 930 г., когда были названы тридцать шесть человек, призванных устанавливать законы и вершить суд, — все эти люди, разумеется, носили звание годи.

Попытка утвердить на острове единые правовые нормы совпала с окончанием "века заселения". К тому времени в исландском обществе возникла настоятельная потребность в разработке определенных механизмов, регулирующих взаимоотношения людей друг с другом, и предводители поселенцев поручили Ульвльоту из Лона дать стране свод законов. Ульвльот отправился в Норвегию, где с помощью своего дяди, Торлейва Мудрого, приспособил к исландским нуждам законы Гулатинга, то есть законы западных областей Норвегии. "И после того, как он вернулся в Исландию, был учрежден альтинг, и с этого времени по всей стране был один закон.

Свод, составленный Ульвльотом, сохранился только в отрывках, причем имеющиеся в нашем распоряжении фрагменты не заслуживают особенного доверия (136). Разумеется, в первых строках закона оговаривались принципы, жизненно важные для переселенцев: "Вот с чего начинался закон язычников: выходя в море, люди не должны помещать на носу корабля никакого изваяния, а если оно у них есть, то они должны его убрать, как только завидят землю. Они не должны подходить к берегу, неся на корабле голову с разинутой пастью, чтобы не испугать духов этой земли.

Тридцать шесть годи, которые возглавляли альтинг, или народное собрание, каждые три года проводили выборы председателя, именовавшегося законоговорителем, и ему предписывалось за эти три года произнести перед альтингом весь свод законов. Законоговорителями были многие выдающиеся люди своего времени: сам Ульвльот, создатель исландской «конституции»; Торгейр с Льосаватна, остававшийся законоговорителем семнадцать лет и провозгласивший введение христианства в Исландии, хотя сам был язычником; Скафти сын Тородда, который был законоговорителем двадцать семь лет и в 1005 г. основал Пятый суд, а впоследствии провел другие важные реформы исландского законодательства. Позднее обязанности законоговорителя исполняли прославленные историки Снорри Стурлусон и Стурла Тордарсон.