Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1
Шрифт:
Уходя, король увлек за собой часть присутствующих. Однако те из придворных, которые любили независимость или усиленно занимались ухаживанием, начали подходить к дамам.
Принц Конде сказал несколько любезностей де Тонне-Шарант. Бекингэм ухаживал за г-жой де Шале и г-жой де Лафайет, которых уже отличила принцесса; де Гиш, покинувший герцога Орлеанского, как только тот смог приблизиться один к герцогине, оживленно беседовал со своей сестрой, г-жой де Валантинуа, и с фрейлинами де Креки и де Шатильон.
Среди водоворота этих политических и любовных интриг Маликорн старался овладеть вниманием Монтале; но ей гораздо больше хотелось поговорить с Бражелоном, хотя бы для того, чтобы насладиться его вопросами и изумлением.
Рауль сразу направился к де Лавальер и почтительно поклонился ей. Увидев Рауля, Луиза покраснела и что-то пролепетала. Ора поспешила к ней на помощь.
– Ну, вот и мы, виконт, – сказала Монтале.
– Я вижу, – с улыбкой ответил Рауль. – Об этом-то я и хотел поговорить с вами.
Тут к ним с любезной улыбкой подошел Маликорн.
– Удалитесь, господин Маликорн, – приказала Монтале. – Вы, право, очень нескромны.
Маликорн прикусил губу и, ни слова не говоря, отступил на два шага назад. Изменилась только его улыбка: из добродушной она стала насмешливой.
– Вы хотите получить объяснения, господин Рауль? – заговорила Монтале.
– Мое желание вполне понятно. Луиза де Лавальер – фрейлина принцессы?
– А почему бы ей не быть фрейлиной, как и мне? – спросила Монтале.
– Примите мои поздравления, – поклонился Рауль, чувствуя, что ему не хотят дать прямого ответа.
– Вы это говорите не слишком любезно, виконт.
– Да?
– Гм! Пусть судит Луиза.
– Может быть, господин де Бражелон считает, что это место слишком почетно для меня? – смущенно произнесла Луиза.
– О нет, дело совсем не в этом, – горячо возразил Рауль. – Вы отлично знаете, что я этого не думаю. Меня не удивило бы, если бы вы заняли трон королевы, не говоря уже о месте фрейлины. Меня удивляет только, что я узнал об этом лишь сегодня, случайно.
– Ах, правда! – со свойственным ей легкомыслием ответила Монтале. – Ты ничего не понимаешь, да и не можешь понять. Виконт написал тебе четыре письма, но в это время в Блуа была только твоя мать. Я не хотела, чтобы эти письма попали в ее руки, и потому перехватила их и отослала виконту. Таким образом, он думал, что ты в Блуа, между тем как ты была в Париже, и не знал, что твое положение изменилось.
– Как! Ты не послала известия об этом господину Раулю, как я тебя просила? – воскликнула Луиза.
– Вот еще! Чтобы он напустил на себя суровость, начал проповедовать непререкаемые истины и испортил все, чего нам удалось добиться с таким трудом? Конечно, нет.
– Так я очень суров? – спросил Рауль.
– К тому же, – продолжала Монтале, – мне так хотелось, чтобы Луиза стала фрейлиной. Я уезжала в Париж. Вас не было. Луиза заливалась горючими слезами. Понимайте как хотите. Я попросила своего покровителя, того, кто достал мне патент, достать такой же для Луизы. Бумагу прислали. Луиза уехала, чтобы заказать себе платья. Я осталась, потому что мои были уже готовы. Я получила все ваши письма и переслала их вам, написав несколько слов, пообещав вам сюрприз. Вот вам и сюрприз, дорогой виконт. Мне он кажется неплохим; большего не требуйте. Ну, господин Маликорн, пора оставить эту пару вдвоем: им нужно о многом поговорить. Дайте мне руку. Видите, какую я вам оказываю честь?
– Простите, мадемуазель де Монтале, – сказал Рауль, останавливая шаловливую девушку и говоря с серьезностью, которая совершенно не гармонировала с тоном Монтале. – Простите, но не могу ли я узнать имя вашего покровителя? Потому что, если вам оказывают покровительство по каким-нибудь основаниям… – Рауль поклонился, – то я не вижу причины, по которой такое покровительство оказывается и мадемуазель де Лавальер.
– Боже мой! – перебила его Луиза. – Дело очень просто, и я не знаю, почему я не могу вам сказать этого сама… Мой покровитель – господин Маликорн.
На мгновение Рауль остолбенел, спрашивая себя, не смеются ли над ним. Потом обернулся, чтобы обратиться к Маликорну, но молодой человек был далеко: его уже увлекла Монтале.
Лавальер сделала шаг вслед за подругой, но Рауль с мягкой настойчивостью удержал ее.
– Умоляю вас, Луиза, – попросил он, – еще одно слово…
– Но, Рауль, – ответила она краснея, – все ушли… Начнут волноваться, нас будут искать.
– Не бойтесь, – улыбнулся молодой человек. – Мы с вами не такие важные лица, чтобы наше отсутствие было замечено.
– Но моя служба, Рауль?
– Успокойтесь, я знаю придворные обычаи: ваши дежурства начнутся с завтрашнего дня; значит, у вас есть несколько минут, и вы можете объяснить мне кое-что, о чем я хочу вас спросить.
– Как вы серьезны, Рауль! – с беспокойством сказала Луиза.
– Видите ли, обстоятельства тоже очень серьезны. Вы меня слушаете?
– Да, конечно. Только, сударь, повторяю, мы совсем одни.
– Вы правы, – согласился Рауль.
И, подав ей руку, он провел молодую девушку в галерею, помещавшуюся рядом с приемной залой и выходившую окнами на площадь. Все столпились у среднего окна с наружным балконом, откуда можно было видеть во всех подробностях приготовления к отъезду.
Рауль открыл одно из боковых окон и остановился подле него с Лавальер.
– Луиза, – сказал он, – вы знаете, что я с детства любил вас как сестру и поверял вам все мои огорчения, все мои надежды…
– Да, – ответила она тихо. – Я знаю, Рауль.
– Со своей стороны вы тоже относились ко мне дружески и доверяли мне. Почему же при этой встрече вы не смотрите на меня как на друга? Почему вы мне больше не доверяете?
Лавальер ничего не ответила.
– Я думал, что вы меня любите, – продолжил Рауль, и голос его задрожал. – Я думал, что вы разделяете со мной мечты о счастье, которым мы предавались, гуляя вместе по аллеям Кур-Шеверни и под тополями дороги в Блуа. Вы не отвечаете, Луиза?