Вильгефорц из Литтл Уингинга
Шрифт:
Проклятие действует на каждого человека индивидуально, хоть и не лишено общих черт. Отсюда проистекает второй миф, связанный с превращением в определенные фазы луны. Как правило, териантропы не имеют власти над своим проклятием, однако у всякого правила свои исключения. Тут я на секунду оторвался от эссе.
В Неверленде все было с точностью до наоборот — оборотни могли обращаться каждую ночь, независимо от фаз луны, из чего можно сделать вывод о мутировавшем проклятии. Попавшие в Неверленд оборотни мутировали, приспособились под новые реалии. Может быть, изначальное проклятие, наложенное на Земле, действительно было
Здесь же, при виде луны оборотни теряют разум, что также нетипично для ликантропов Неверленда. Все они отлично знали, что делают во второй ипостаси. Форма зверя не лишала власти над собственным разумом. Она предоставляла силу, выносливость, ловкость, превосходящие человеческие возможности. А с силой приходит вседозволенность. Люди ведь тоже животные, самые опасные хищники, только без ярко выраженных звериных инстинктов. Их место занимает разум. Если же соединить все факторы вместе, получится териантроп.
Дальше все зависит от человека. Захочет, останется прежним, просто ночью вместо смеха на шутку товарища будет выть на луну. Или поддастся внутренним желаниям, упиваясь превосходством над жалкими людишками. Конечно, как я уже упоминал, исключения бывают. Некоторые оборотни, фигурально выражаясь, действительно теряли голову во время полнолуния, а потом, выражаясь уже буквально, теряли голову от ведьмачьего клинка.
Неизменным в обоих мирах осталась нелюбовь оборотней к серебру. Хочешь выявить ликантропа? У тебя есть кто-то на примете? Пригласи его поужинать, и вели дворецкому подать столовое серебро, только убедись, что на улице не ночь, или полнолуние в здешнем конкретном случае. Гость откажется брать в руки вилку и нож? Что же, поздравляю вас, вы смогли выявить чудище, теперь возьмите этот самый нож — и перережьте горло оборотню. Не бойтесь, их чудесная регенерация не сработает. Рана, нанесённая серебряным оружием, вызывает острую аллергическую реакцию и мешает заживлению ран.
— Поттер, что за чушь вы пишите на пергаменте! — Снейп, целую минуту наблюдающий за мной, увидел последний абзац и понял, что я издеваюсь над ним.
— Попрошу вас, сэр, тут исключительно достоверная информация.
— И в каком месте она достоверна? Где вы вообще увидели так называемых котолаков и крысолаков, в книжках «сказки для юных волшебников»?
— Нет, сэр, в бестиарии Миколы Мазуры, «О проклятиях и бестиях вотчины моей». — Такой бестиарий действительно существует, только он раритет, по сути манускрипт. На весь мир он представлен в шестнадцати экземплярах, и у меня есть один такой. — Вы бы слышали об этом польском чародее, если бы почаще выбирались за пределы Англии, ну или хотя бы из своих подземелий вылезали на свет.
Ученики прыснули и тут же осеклись, стоило Снейпу повертеть головой в разные стороны. Вперив свой взгляд в меня, он отчеканил каждое слово.
— Минус двадцать очков Когтеврану, за неподобающее поведение на уроке.
— Как скажете.
Вплоть до конца урока я занимался чем угодно, только не прямыми обязанностями ученика. Снейп очевидно не простил мне издевательство над Малфоем младшим. Для Драко дуэль стала точкой невозврата. Жизнь мальчика в Хогвартсе можно поделить на два отрезка времени. До поединка, когда имя и репутация отца мелькали весомой тенью за плечами мальца, и после дуэли.
Драко Малфой стал парией на своём факультете. Ни влияние отца, ни его деньги не уберегли сына от участи изгоя. С ним перестали общаться даже его подпевалы, которые теперь искали любой повод, не находится рядом с ним. Про случай в дуэльном клубе я забыл на следующий день, сконцентрировав внимание на предстоящем турнире по квиддичу и систематических тренировках в выручай-комнате. Вспомнил я о таком забавном казусе как дуэль, во время первого матча как раз против сборной Слизерина.
К моему удивлению, ловец змей оказался другим парнем, некий Теренс Хиггс, который учился на последнем курсе Хогвартса. Именно его заменили в прошлом году, после щедрого подношения команде Слизерина. Драко сидел на скамье запасных.
Матч долго не длился, уже на третьей минуте я, при помощи телекинеза и предвидения, поймал первый снитч. Первый, но не последний. Возмущенные игроки противоборствующей команды выразили протест, потребовав продолжить матч, намекая на некие призрачные шансы, выиграть в долгоиграющей перспективе. Ещё 150 очков я принёс команде Когтеврана в следующие две минуты игры, нанеся самое сокрушительное поражение змеиному факультету за последние триста лет. Ура мне, почёт и слава, Вильгефорцу из Роггевеена, победителю недоразвитых.
После победы над Слизерином второй матч ожидался в конце следующего месяца. Профессор Люпин вернулся к ученикам на следующем уроке, только выглядел он как раненый, побежденный солдат, которого взяли в плен и чья судьба теперь неизвестна. Странный вид для волшебника, который может привести себя в порядок парочкой заклинаний или зелий. Зарубку себе на память я поставил, но сильно вдаваться в детали не стал. Мало ли, что могло произойти. Неудачный эксперимент, как вариант. Или аллергия на магические эликсиры и, как следствие, отсутствие возможности привести себя в порядок за короткий срок времени.
Но прошел месяц, Снейп опять заменил Люпина на один учебный день, а на следующем уроке ЗоТИ полюбившийся всем учитель, снова выглядел как ссутулившийся пёс. Щёлк! Одно случайное сравнение, интервал в месяц, внезапный, явно незапланированный урок на тему ликантропии, и пазлы сложились в прекрасно детализированную картину. Римус Люпин — оборотень.
Оставалась одна проблема, сохранение рассудка. Не верю я, что волчонок запирается где-то на одну ночь и воет, пока действие проклятия не кончается. Решением этой проблемы я видел «Волчье противоядие» — относительно недавнее изобретение местных зельеваров, что помогает оборотню сохранить ясность мысли во время полнолуния.
Я, конечно, и раньше подозревал Дамблдора в сумасшествии, однако в этом году старик переплюнул себя. Кто ещё знает об этом? Снейп точно в курсе, ведь он, скорее всего, и варит противоядие для Люпина. Возможно, преподавательский состав тоже знает, или хотя бы догадывается. Теперь их недомолвки на вопросы учеников выглядят подозрительнее. Интересно, догадывается ли кто нибудь из учеников об истинной шерстяной природе Люпина?
У профессора ЗоТИ я задерживался после уроков, якобы для обучения патронусу. Профессор сдержал слово, описав процесс вызова патронуса. Два часа вдумчивого объяснения с его стороны и намёков на его двуличность с моей. Надо сказать, он не поддался, не среагировал ни на одну провокацию, хотя они и не были столь очевидны.