Вильгельм I и нормандское завоевание Англии

Барлоу Фрэнк

Перепись проводилась поспешно и энергично. Когда уполномоченные короля требовали подробных сведений об онорах и поместьях и прилагали все усилия, чтобы добиться их получения, естественно, возникало недовольство, а иногда слышались даже и грубые критические замечания. Английский хронист говорит следующее: «Не было ни единого виргата ^{31} и даже (об этом стыдно говорить, но ему [королю], видимо, стыдно не было) ни одного быка и ни одной свиньи, которую бы упустили из виду и не включили в его записи». Однако, скорее всего, к опросу привлекали только людей, ведавших хозяйством, т. е. экономов, управляющих и откупщиков — тех, кто мог представить конкретные цифры, — так что среди земледельцев, по-видимому, никаких волнений не было. Если какое-либо сословие и было обеспокоено, то это были землевладельцы, но в 1086 г. они, вероятно, гораздо больше боялись датского нашествия.

Чтобы подготовиться к следующему сезону военных действий, Вильгельму пришлось остаться в Англии. Кроме того, его присутствие, вероятно, требовалось, чтобы устранить подозрения и недовольство, вызванные действиями уполномоченных лиц. На Пасху король находился в Винчестере, где, возможно, располагалась штаб-квартира комиссии по проведению переписи, а на Троицын день в Вестминстере его сына Генриха посвятили в рыцари. В июле в церкви города Оденсе Кнут был убит, так что угроза со стороны датчан исчезла. В августе в Солсбери Вильгельм принял оммаж от всех влиятельных землевладельцев Англии. И если вспомнить, что именно здесь Вильгельм расплатился с наемниками в 1070 г., мы можем также предположить, что и в 1086 г. он устроил своим воинам смотр перед тем, как распустить их, и, таким образом, воспользовался случаем упрочить свою власть перед возвращением на континент. Хронисты вспоминают, что из-за плохой погоды и чумы это был несчастливый год, и, к счастью или к несчастью, Вильгельму уже не суждено было вернуться в Англию.

«Книга Страшного суда» не содержит записей о территориях севернее рек Рибл и Тис, и это говорит о том, что в 1086 г. территория королевства уменьшилась по сравнению с временами Эдуарда. Камбрия была за его пределами, а Дарем и Нортумбрия (с этого времени под этим названием стала подразумеваться лишь определенная часть древнего королевства) находились в состоянии, непригодном для переписи. Подавление восстаний в 1068–71 гг. создало видимость мира в северных областях примерно на семь лет. После того как в 1072 г. Вальтоф стал эрлом вместо Госпатрика и Вильгельм вторгся в Шотландию, Малькольм, король шотландцев, притих, а Вальтоф и Вальхерий, епископ Даремский с 1071 г., наладили отношения и активно содействовали друг другу. Когда в 1075 г. эрл был казнен, епископа назначили на его место. Однако это бремя оказалось непосильным даже для лотарингца, и в 1079 г., пока Вильгельм был за границей, Малькольм, разоряя окрестности, продвинулся к реке Тайн. Неспособность Вальхерия дать отпор захватчику, вероятно, снизила его авторитет, а в следующем году он был убит.

О судьбе епископа мы располагаем весьма подробным рассказом, хорошо освещающим проблемы, с которыми сталкивались королевские чиновники на севере страны. В Нортумбрии, где было сильно влияние кельтов, а затем и скандинавов, где образ жизни был суровым, а главным занятием населения было скотоводство, сохранились некоторые черты простейшей организации общества, такие как сплоченность семьи, священность уз между сеньором и его вассалами и небрежное отношение к букве закона, тогда как в более развитых южных областях эти устои потеряли силу. Род нортумбрийских эрлов восходил к Вальтофу I, который правил здесь примерно в конце X в., и хотя ныне проследить ветви генеалогического дерева очень сложно, в то время они были хорошо известны. Обычным явлением была родовая вражда, продолжавшаяся из поколения в поколение. Жители этих земель привыкли к беспорядкам, набегам, грабежам и смертям, но тем не менее сохраняли необычайную жизнерадостность. В сущности, по характеру нортумбрийцы, вероятно, больше напоминали норманнов, чем южных англичан. Однако «чужеземных» эрлов, таких как Тостиг и Вальхерий, здесь чтили мало, и им не удавалось избежать участия в местных междоусобицах. Вальхерий допустил роковую ошибку и сполна заплатил за нее.

Один тэн по имени Лигульф, которого нормандские захватчики лишили владений к северу от реки Хамбер, укрылся в своих землях в Дареме. Так как он приходился свойственником самым высокопоставленным представителям знати Нортумбрии, да еще и был известен своей преданностью св. Кутберту, его радушно принял епископ Вальхерий, который вверил ему ответственную должность в своем совете и в графстве. Подобная узурпация возмутила главных помощников епископа — его заместителя и родственника Жильбера и лотарингского священника Лиобвина, советника по церковным делам. Лиобвин всегда противостоял Лигульфу в епископском совете и в суде, а в 1080 г. после особенно ожесточенных споров обратился за поддержкой к Жильберу. Жильбер согласился и, собрав отряд, состоявший из его собственных и частично епископских солдат, убил Лигульфа и почти всех его домочадцев, когда они спали в своем имении. Более подлого преступления по меркам той эпохи невозможно даже представить. Узнав об этом, епископ Вальхерий разослал гонцов по всей Нортумбрии, чтобы заявить о своей непричастности к убийству Лигульфа и о том, что он изгнал преступника Жильбера и его сообщников и готов доказать свою невиновность, как подобает епископу, в суде Божьем, принеся клятву в своей непричастности к убийству. Однако в действительности он не изгнал Жильбера, а укрыл его, чем подписал свой собственный приговор.

В результате переговоров с родственниками убитого обе стороны договорились встретиться 14 мая в Гейтсхеде, городе на Тайне, чтобы выслушать заявление обвиняемого и прийти к мирному соглашению. Вальхерий и Лиобвин отправились в путь с военным эскортом, который им предоставил Жильбер. Епископ благоразумно отказался выступать с речью под открытым небом и со своими священниками и знатными рыцарями, т. е. своими советниками, удалился в церковь и попытался вести переговоры через послов. Родственники Лигульфа, обвинители Вальхерия, убежденные в его виновности, напали на тех из рыцарей, что находились снаружи церкви, и перебили почти всех. Тогда епископ приказал Жильберу выйти из церкви, вероятно надеясь, что тот усмирит толпу нападавших. Жильбер повиновался и со своими рыцарями приготовился оружием проложить себе путь, однако все они были убиты, кроме двух английских тэнов, которых спасло только их происхождение. Вероятно, к тому времени загорелась церковь, потому что епископским священнослужителям вскоре пришлось ее покинуть и их постигла та же участь. Вальхерий приказал выйти из церкви Лиобвину, но тот, в отличие от всех прочих, трусливо отказался. Тогда Вальхерий сам подошел к дверям церкви и попросил пощады. Когда же родственники убитого тэна отвергли его просьбу, он закутал голову в свою мантию и, выйдя из дверей, пал под ударами их мечей. В горящей церкви остался один Лиобвин, но когда его охватило пламя, он выскочил на улицу и также погиб. Мстители обычно соблюдали неприкосновенность церковных зданий и укрывшихся в них людей и старались не совершать преступлений прилюдно, но всегда были полны решимости воспользоваться своим личным правом на кровную месть убийце. Утверждалось, что епископа убили два человека. Одного звали Вальтоф, но его происхождение не установлено. Вторым был Эльдвульф Рус — племянник Лигульфа, сын Ухтреда, внук Госпатрика, правнук эрла Ухтреда и праправнук эрла Вальтофа I. Нам также известно, что впоследствии Эльдвульф погиб от руки женщины (такая участь считалась достойной презрения) и был похоронен в стенах церкви города Джедборо, однако затем даремский приор Тюрго приказал перенести могилу на неосвященную землю. Что ж, видимо, на этом вендетта закончилась.

В 1080 г. родственники Лигульфа мстили, главным образом, убийцам, но также и чужестранцам вообще. Из Гейтсхеда они выступили в поход на Даремский замок, построенный Вильгельмом по возвращении с севера в 1072 г., и попытались захватить его, чтобы уничтожить епископский гарнизон. Однако на четвертый день они прекратили осаду — нормандские замки были неприступны для неорганизованной толпы. Тем не менее, чтобы похоронить епископа, его тело требовалось перевезти по реке в Джарроу. Когда весть о случившемся несчастье достигла регентского совета на юге, подавлять беспорядки нортумбрийцев отправился епископ Одо со своей армией и, как обычно, опустошил окрестные земли. Вернувшись в Англию в конце лета или осенью, Вильгельм отправил своего старшего сына Роберта Коротконого довершить то, что начал Одо, а заодно покарать Малькольма Шотландского за набег, совершенный им в предыдущем году. По-видимому, Роберт не продвинулся дальше Берикшира и на обратном пути укрепил оборону, соорудив новую крепость на реке Тайн.

Нормандцы не ограничивались походами в северные области. Их поселения в этой дикой местности были малочисленными, но они стремились подчинить эти земли своему контролю. В ноябре в Дарем был назначен новый епископ Гильом, который начал свое служение в церкви Байе, затем постригся в монахи в Сен-Кале, монастыре к юго-востоку от Ле-Мана, став впоследствии приором этого монастыря, и наконец возглавил аббатство Сен-Венсан-де-Пре в той же епархии. Жизнь Гильома из Сен-Кале в сане епископа едва ли была безмятежной, но, несмотря на его политические неудачи, ему удалось навести порядок в своей охваченной волнениями епархии. В установлении мира ему умело помогал новый эрл — Роберт Маубрейский, племянник епископа Кутанского.

Проникновению нормандцев на север препятствовали не только воинственность и относительная бедность нортумбрийцев, но также и существование англо-шотландского королевства Малькольма. Малькольм и особенно его жена и сыновья были готовы перенимать опыт нормандской монархии. Королевство скоттов было настоящим пограничным княжеством, так как с севера и запада его обрамляли гэльские и норвежско-гэльские земли, так что шотландцам иногда приходилось искать поддержку на юге. В то же время нормандская экспансия прекратилась с завоеванием Нортумбрии, поэтому Малькольму и его сыновьям с этой стороны ничего не грозило, кроме периодических набегов и репрессалий ^{32} . Безусловно, к 1087 г. отношения между двумя этими державами окончательно не определились. Если Малькольм не мог сдержать давление гэлов, время от времени англо-нормандские отряды совершали марш-бросок на север и завоевывали Лотиан. Однако если ослабевала нормандская монархия, шотландские короли без труда распространяли свою власть на юг, т. е. на Нортумбрию.

В Уэльсе ситуация была совсем другой, но проблемы, связанные с этой областью, были знакомы нормандцам, так как напоминали отношения между Нормандией и Бретанью. Англичане уже в значительной степени оттеснили валлийцев в высокогорные районы, которые им самим были не нужны. Так как пограничные земли Англии были одними из самых плодородных в королевстве, валлийские княжества проигрывали в сравнении с густонаселенной областью, привлекательной для нормандцев. И все же в Уэльсе были некоторые территории, особенно прибрежные, заняв которые англичане и нормандцы могли извлечь для себя выгоду. Однако в целом проблема состояла в том, чтобы удержать валлийцев в пределах их земель и помешать им проникнуть на более богатые английские территории. Для этого англичане и нормандцы использовали традиционные приемы, принуждая приносить оммаж отдельных кельтских правителей, всеми силами препятствуя установлению политического единства союзу и отвечая набегом на набег.