Вильямс
Шрифт:
Четыре травопольные МТС находились под настоящим бойкотом — туда не посылались новые тракторы, не доставлялось горючее, семенной материал оказывался совсем не тем, который требовался.
Но сотрудники Вильямса и в этих условиях продолжали упорную работу. Они провели во всех колхозах травопольных МТС детальное почвенное обследование, разработали схемы травопольных и переходных севооборотов, заложили опыты по агротехнике, удобрению.
Работники этих МТС и колхозов стали частыми гостями Вильямса. С этих пор начался у него все укреплявшийся личный контакт с широкими слоями передовых тружеников полей.
Уже
Но противники Вильямса, поддержанные вредителями из Наркомзема, не унимались. Ученый обращался в Наркомзем; там обещали оказать содействие травопольным МТС, издавали даже специальные приказы, но эти приказы не выполнялись.
Особенно тяжело сложилось положение в Бударинской МТС, на Нижней Волге. Здесь тоже были составлены планы севооборотов, здесь начались посадки лесонасаждений, но все это делалось умышленно неправильно, вопреки указаниям Вильямса. В Бударинской МТС началось такое «внедрение» травопольной системы, что Вильямс отказался принимать участие в этой «работе».
На Нижней Волге травопольная система стала после этого осуществляться на полях колхозов, обслуживаемых Ново-Анненской МТС.
Борьба шла и по другим спорным вопросам. Особенно упорно пришлось бороться Вильямсу против мелкой вспашки. Одной из важнейших мер борьбы за высокие и устойчивые урожаи Вильямс считал глубокую — не менее 20 сантиметров — вспашку. Это было основным требованием, которое выдвигал Вильямс, говоря об обработке почвы. Это требование можно и нужно было осуществлять даже и в том случае, когда все остальные элементы травопольной системы еще не внедрены. Основываясь на своем глубоком изучении биологических процессов, происходящих в почве, Вильямс отстаивал систему глубокой вспашки, потому что только такая вспашка обеспечивала культурному растению благоприятные условия для развития и не давала ходу сорнякам.
Но противники Вильямса, и прежде всего Тулайков, утверждали, что глубокая вспашка невыгодна — она требует значительно больших затрат. Действительно, при этом приходилось затрачивать больше сил и средств, но зато эти расходы окупались сторицей. Мелкая вспашка была наследием капитализма, наследием хищнического отношения к земле. Передовые русские ученые, начиная с А. А. Измаильского, вели упорную борьбу с мелкой вспашкой, доказывая, что она ведет к истощению и засорению почвы. Но Тулайков и его сторонники нашли поддержку в земельных органах.
Вильямс не отступал. Он доказывал всю ограниченность и реакционность проповеди мелкой пахоты, говоря, что те факторы, на которые ссылаются ее сторонники, «являются факторами обывательскими, мелкособственнического порядка, идущими вразрез с интересами социалистического строительства». Это была, по его мнению, страусовая политика, если не хуже — экономить на пахоте, а потом тратить массу сил и средств на борьбу с сорняками и в результате все-таки так и не добиться высокого урожая.
«Для того чтобы яснее представить себе разницу между мелкой и глубокой вспашкой, — говорил Вильямс, — я позволю себе сделать такое сравнение: человека заставляют заболевать, а потом начинают лечить («борьба» с сорняками и пр.) — такова мелкая вспашка. Глубокая вспашка — это предупредительная мера против заболевания».
Проповедники
Вильямс стал опираться теперь на поддержку колхозников и работников МТС. К нему в Москву, на кафедру почвоведения, на Почвенно-агрономическую станцию приходили письма из самых различных районов страны, приезжали колхозные ходоки. Та неутомимая пропагандистская работа, которую ученый вел из года в год, используя газеты, журналы, радио, начинала приносить все большие плоды. Борьба за травопольную систему, за глубокую вспашку, за травосеяние, за лесонасаждения находила все большую поддержку.
«Сами колхозы и МТС, — с удовлетворением говорил Вильямс в начале 1934 года, — помогают нам в этом деле, усиленно обращаются к нам за указаниями и советами, с просьбами взять шефство над ними».
Особенно напряженную борьбу вел Вильямс с врагами народа, пробравшимися в аппарат Зернотреста и Наркомата совхозов.
Еще с 1930 года, когда развернулось в стране создание широкой сети совхозов, Вильямс принял в этой работе деятельное участие. Он хотел, чтобы руководители новых совхозов стали сторонниками травопольной системы. Он потратил в 1930 году много времени и сил на составление и чтение цикла лекций об основах социалистического земледелия для директоров совхозов. Эти лекции представляли собой сжатое изложение основ травопольной системы.
Вильямс посылал своих сотрудников на земли вновь организуемых совхозов. Наряду с давнишними учениками Вильямса в этих работах принимали участие и самые молодые его ученики, студенты старших курсов и выпускники Академии — С. П. Ярков, Н. П. Колпенская, О. С. Ростовцева, И. Г. Павлов и многие другие.
Создание совхозов требовало решения вопроса о путях развития их, о той системе земледелия, которая должна была лечь в основу работы совхозов. Вильямс говорил, что совхозы могут и должны стать наиболее передовыми, всесторонне развитыми хозяйствами, где сочеталось бы полеводство с животноводством, обеспечивая неуклонное повышение производительности труда и урожайности.
Но в Зернотресте оказались поклонники американской хищнической теории «монокультуры». Капиталистические концерны и тресты в Соединенных Штатах, исходя из рыночной конъюнктуры, вели систематическое ограбление земли, из года в год сея пшеницу по пшенице или кукурузу по кукурузе, до полного истощения почвенных богатств. Это вело к тому, что капиталисты наживали большие прибыли, а плодородие почвы падало год от году, почва лишалась своей структуры, распылялась, и почвенная эрозия принимала в Соединенных Штатах все более катастрофические размеры.
И нашлись в Зернотресте и Наркомате совхозов ревностные «поклонники» этой хищнической системы, которые начали создавать совхозы по американскому образу и подобию.
Все это, понятно, подкреплялось всякими «научными» аргументами и ссылками на будто бы исключительную выгодность монокультуры и предельной специализации совхозов.
Русский народ на основе векового опыта знал губительность этого пути, в народе сложилась даже такая поговорка: «Хлеб по хлебу сеять — ни молотить, ни веять».