Виндзорский узел
Шрифт:
Иностранные сановники, президенты, государи дивились точности и вниманию к деталям, которое демонстрировали во время их визитов слуги и служанки королевы. Разумеется, ее близкие завидовали, то и дело старались переманить к себе лучших, и порой им это даже удавалось. Сотни слуг – в Балморале, Букингемском дворце, Виндзоре, Сандрингеме – были одной семьей. Они заботились о ней без малого девяносто лет (и это были непростые годы!), ограждали от волн недовольства, которое порой обрушивали на нее подданные, трудились без устали, ничем не обнаруживая, как им на самом деле бывает тяжело. Слуги и королева доверяли друг
Однако оставался вопрос: что если Бродского и правда убил кто-то из слуг? И если да, то по какой причине? Пока она не найдет ответа, пусть Хамфрис ведет расследование, как считает нужным.
В воскресенье королева, обрадовавшись возможности вырваться из мрачной атмосферы замка, приняла любезное приглашение леди Хепберн, которая жила в нескольких милях западнее Виндзора, в Хенли-он-Темз. Они дружили всю жизнь – ив пятидесятые-шестидесятые годы, когда Фиона была замужем за Сесилом Фарли (отношения их складывались бурно), и в семидесятые, когда она наконец развелась и с удовольствием путешествовала по миру в обществе разных достойных мужчин, и в восьмидесятые, когда она вышла замуж во второй раз, за лорда Хепберна, и сейчас, когда она овдовела и жила одна.
Фиона была на добрый десяток лет моложе королевы, но у нее почти не осталось подруг-ровесниц, тем более таких, кто еще не выжил из ума, и она не упускала редкой возможности поговорить с той, кто пережила войну и разделяла ценности, которые помогли Великобритании выстоять.
Леди Хепберн обожала садовничать. Дом, изысканный особняк в стиле королевы Анны, с неудачной викторианский пристройкой, не мешало бы подновить, но сад был дивный. Фиона провела их по дому, она, как всегда, выглядела прелестно – белокурые волосы собраны в пучок на затылке, мешковатые брюки чуть-чуть испачканы в земле.
День выдался ветреный, желтые и кремовые нарциссы в просторных горшках светились на фоне изумрудной самшитовой изгороди и качавшихся от ветра фигурно подстриженных тисов, за которыми проглядывала река. Большинство бы сочло, что в такую погоду сидеть на улице слишком холодно, но Фиона знала свою гостью, а потому велела подать домашние булочки и вкуснейшее малиновое варенье на веранду с видом на цветник, принести горячего чаю и толстые кашемировые пледы, чтобы укрыть ноги.
Шофер королевы остался дожидаться на кухне, охранники отказались от угощения и рассредоточились по дому и саду – так, что не услышали бы сказанного на веранде. За большим тиковым столом сидели королева, Фиона, Рози Ошоди и бородатый мужчина лет сорока пяти, в твидовом костюме. При виде дам мужчина поднялся.
– Я пригласила Генри Эванса, – весело сообщила Фиона, словно это была ее идея. – Кажется, вы знакомы.
Мистер Эванс поклонился, выпрямился, улыбнулся, и королева вспомнила это милое мальчишеское выражение лица и то, каким очаровательно-невинным он казался, тем более учитывая сферу его научных интересов.
– Да, знакомы. Здравствуйте. Рада вас видеть.
– Здравствуйте, Ваше величество.
– Надеюсь, приглашение не доставило вам неудобств.
– Ну что вы, напротив. Я очень рад. Так приятно приехать в Хенли. У вас прекрасный дом, леди Хепберн.
– Ах, Генри, вы так любезны, – улыбнулась Фиона. – Угощайтесь.
Они по-дружески болтали, Рози притворялась, будто просматривает записи. Сдержанность Генри Эванса вызывала уважение: он увлеченно рассказывал, как добирался из Королевской военной академии в Сандхерсте, где преподавал, и даже не поинтересовался, зачем его позвали. По телефону Рози толком ничего не объяснила – только упомянула, что всегда с удовольствием слушала его лекции, когда училась в академии. К сегодняшней встрече это отношения не имело, поэтому Рози мельком улыбнулась ему и села в сторонку.
Чуть погодя леди Хепберн, сославшись на то, что ей нужно проверить, как дела у женщины из деревни, которая помогает ей на кухне, оставила их одних.
– Мистер Эванс, я хотела кое о чем спросить, – проговорила королева, едва ее подруга вышла.
– Да?
– О тех случаях, когда русские в Британии умирали при подозрительных обстоятельствах. Вы ведь не первый год это изучаете?
– Пару десятков лет, мэм.
– Вы были одним из авторов доклада, который мне подали в прошлом году. И, если я правильно помню, приезжали с министром во дворец.
– Именно так.
– И вы полагаете, что Россия безнаказанно расправляется со своими врагами здесь, в Британии?
– Не совсем Россия, мэм. Если быть точным, Путин и его пособники. Я допускаю, что его отождествляют с государством. Но это не совсем так.
– Среди убитых были журналисты?
– Только Марков [21] , болгарский диссидент и писатель, который работал на Би-би-си. Его убили в 1978-м: укололи зонтиком, отравленным рицином. Разумеется, это было до Путина – однако ж прецедент.
21
Георгий Марков (1929–1978) – болгарский диссидент, писатель и журналист, убит в Лондоне. Считается, что за убийством стоит КГБ Болгарии.
Королева кивнула.
– Я помню, на мосту Ватерлоо.
– Верно, мэм. Как в романах Ле Карре: даже не верится, что это правда.
Она снова кивнула. Люди думают, будто она не читает – бог знает почему, она за месяц прочитывала больше газет, чем многие за всю жизнь, и обожала хорошие шпионские романы. Генри Эванс понимал ее лучше многих министров.
– Скольких с тех пор убили?
– Здесь, в Британии? Пятерых или шестерых. Первым был Литвиненко в 2006-м. Бывший агент ФСБ, его отравили полонием-210. Ужасная история.
– Да. И до сих пор никого из убийц не поймали и не предали суду.
– Да, мэм, – подтвердил Эванс. – По крайней мере, кроме того агента, выдачи которого мы пытались добиться после отравления Литвиненко.
– Американцы регулярно сообщают моему послу, как они злятся на нас.
Он криво улыбнулся.
– Что ж, пусть представят доказательства.
Повисла недолгая пауза: Эванс отхлебнул глоток чая. Рози подметила, как естественно королева взяла чайник и наполнила его чашку. Для человека, в распоряжении которого сотня слуг и вся британская армия, она на удивление хозяйственна. (Рози знала, что армия присягает на верность не правительству, а королеве, причем совершенно искренне.)