Виндзорский узел
Шрифт:
– Кто он вообще такой? – спросила Рози.
Сэр Саймон пробежал глазами свежий полицейский отчет.
– Максим Бродский. Двадцать четыре года. Музыкант, живет в Лондоне. Не профессиональный музыкант: подрабатывал тапером в барах, гостиницах, давал уроки игры на фортепиано, иногда выступал с друзьями. Не очень ясно, как он ухитрялся оплачивать жилье: он снимал приличную квартиру в Ковент-Гардене – правда, не один, а с соседом. Полиция как раз выясняет этот вопрос. Она спрашивала о его родителях.
– Кто?
– Королева. Проснитесь, Рози! Наш босс. Хочет выразить им соболезнования. Мы ждем ответ из посольства.
– Ясно, – смущенно
– Но пока ничего конкретного узнать не удалось. Отца его нет в живых. Его убили в девяносто шестом: Максиму тогда было пять лет. – Во взгляде Рози мелькнуло удивление. – Вас, наверное, еще на свете не было, – пробормотал сэр Саймон и криво улыбнулся.
– Мне было десять.
– Бог мой. – Он вздохнул. – В девяностых в Москве каждый день кого-нибудь убивали. Советский Союз распался, к власти пришел Ельцин, и начался период дикого капитализма. Точь-в-точь как в Чикаго двадцатых годов – бандиты, коррупция, хулиганье. Каждого, у кого водились деньги, могли убить в любой день – не те, так эти. У моих друзей из Сити остались родственники в Москве, так вот они признавались, что живут в постоянном страхе.
– Отца Бродского убили?
– Зарезали на пороге квартиры. Он работал юристом в инвестиционном фонде. Власти уверяли, будто его убила уличная шпана, но через десять лет Максим – ему тогда было пятнадцать – получил стипендию на обучение в английской музыкальной школе-пансионе. А недостающее доплатила компания, зарегистрированная на Бермудах. И жилье на каникулах ему оплачивала она же, насколько полиции удалось выяснить. На время зимних и летних каникул он останавливался в дорогущей гостинице в Южном Кенсингтоне.
– Это в пятнадцать-то лет?
– Именно так. Пару раз на Пасху ездил к школьному другу, у которого дом на Мюстике [15] , но меня больше интересуют Бермуды. Полиция предполагает, что убийца отца Бродского со временем разбогател, раскаялся и решил для спасения души помочь мальчику – перевез его в Англию на деньги, происхождение которых отследить невозможно. Может, какой-нибудь олигарх, который поссорился с Путиным и сбежал к нам.
– Перовский?
– Нет, этот разбогател не в лихие девяностые при Ельцине, а уже в двухтысячные.
15
Мюстик – остров в Карибском море. Находится в частном владении.
Рози вспомнила, что завтра королева, возможно, спросит ее о родителях покойного.
– А где его мать?
Сэр Саймон не то вздохнул, не то фыркнул.
– В посольстве уверяют, что не могут ее найти. Она психически больна. До отъезда в Англию Максимом занимались родственники и соседи. Вроде бы мать его лежала в психиатрической больнице где-то в Подмосковье, но теперь ее там нет.
– То есть фактически он сирота?
– Выходит, так.
Сэр Саймон рассматривал стакан виски. Рози подумала, что отрочество Максима Бродского напоминает классическую биографию шпиона. Может, жизнь настоящих шпионов именно так и складывается? Однако, не желая показаться невежей, вопросов решила не задавать.
– Возможно, – сказал сэр Саймон.
– Прошу прощения?
– Вы гадаете, не связан ли он с ФСБ. Вполне возможно. Но в списках не значится.
Рози кивнула и сделала непроницаемое лицо. На этой работе она новичок, и ей по-прежнему казалось невероятным, что всего лишь год назад она руководила небольшим стратегическим отделом в банке, а теперь, как ни в чем не бывало, обсуждает русских шпионов с начальником, который это знает наверняка. Или, по крайней мере, должен знать. Закон о неразглашении государственной тайны внушал ей трепет, однако же она поклялась его соблюдать, и теперь, что ни день, ей выкладывают все новые и новые секреты. Она никак не могла к этому привыкнуть.
– А другой убийца? Я имею в виду, вчерашний.
Сэр Саймон отпил глоток “Гленморанджи”.
– Тут-то и начинается кошмар. Команда лучших детективов, в замке, окруженном вооруженной охраной, найден обнаженный труп русского. Вечером без документов ни войти, ни выйти – проверяют даже нас с вами. Повсюду камеры, все записывают. Всех досматривают, у новых посетителей по прибытии просят паспорт. Словом, полиция рассчитывала, что дело раскроют за полдня, уже к вечернему чаю, однако ж… – Он пожал плечами. Было заметно, что сэр Саймон очень устал. Рози знала, что он работает на износ. – Бродского привез Перовский, – продолжал он. – Логично предположить, что это сделал кто-то из его окружения. Личного слугу Перовского поселили в соседней комнате с Бродским. По завершении вечера Перовские позвали его к себе в комнату; в общем, ничего необычного в этом нет. Полиция выяснила, что Бродского он почти не знал. Никто никогда не слышал, чтобы между ними был роман или ссора. Миссис Перовская приехала со своей горничной: та хорошо знала Бродского, но она крохотная, субтильная, такая и мокрый носовой платок не отожмет, где уж ей повалить и задушить сильного молодого человека. Тем более что, судя по узлу на шее, его сперва удавили, потом уложили на пол и вздернули. Прошу прощения за грубость. День выдался долгий.
Рози подняла глаза от клавиатуры ноутбука.
– Ничего страшного. Кого еще подозревают?
– Двух балерин, которые выступали после ужина. Эти сильные, как быки, но они уверяют, что познакомились с Бродским только в машине, когда ехали из Лондона. Девушек поселили вместе, и одна из них полночи беседовала со своим молодым человеком по Фейстайму; обе клянутся, что никуда не выходили, кроме как в туалет и в душ – за такое короткое время они вряд ли успели бы поучаствовать в сексуальных утехах с малознакомым молодым человеком, после чего задушить его и инсценировать самоубийство.
Он потер глаза и продолжал:
– Если уж на то пошло, Бродского мог убить любой из перечисленных, но это не очевидно. В конце концов, в замке осталось на ночлег еще десятка два гостей – после совещаний, конференций и прочего. То есть народу здесь было как на площади Пикадилли, черт бы ее побрал. Может, кто-то из гостей уже начал искать себе пару в Тиндере? Кстати, я говорил, что в два часа ночи Бродский выходил покурить?
Рози хмуро покачала головой.
Сэр Саймон поднял стакан к свету, полюбовался янтарным сиянием.
– Один из дежурных полицейских застал Бродского на Восточной террасе: он курил практически под окнами спальни Ее величества. Сказал, что вышел подышать ночным воздухом и заблудился. Как можно заблудиться в Виндзоре, когда там королева? И еще этот волосок.
Рози снова подняла глаза от ноутбука.
– Волосок?
Сэр Саймон задумчиво пояснил:
– На шее Бродского, под пояском от халата, нашли черный волос. Дюймов шести длиной. В окружении Перовского нет никого с такими волосами. ДНК покажет, чей он. Расскажите ей про волосок. Возможно, это ее утешит.