Виражи
Шрифт:
– Кого похитили? Ребенка?
– Нет, любимого человека. Они позвонили и сказали, что я должна двадцать тысяч. . . Что мне делать? К кому обратиться за помощью. Я понимаю, что милицию лучше не привлекать, чтобы не навредить. Но у меня нет таких денег. Господи, что делать?
– Т-а-а-к. Весело, ничего не скажешь, - ответил шеф. – Ты успокойся. Нам нужен трезвый ум, а не эмоции в сложившейся ситуации.
Наташа кивнула головой. Руки вцепились в стекло стакана, как будто стараясь раздавить его. Пальцы от напряжения побелели.
Шеф вышел с коммерческим из директорской,
Мужчины вошли в комнату, сели за стол.
– У меня друг работает в ФСБ. Близкий друг. Ты нам сейчас расскажешь подоплеку, мы ему позвоним и договоримся о встрече.
– А это не навредит Азизу? Ведь . . .
– Не переживай. Они с террористами-моджахедами борются в Ошской области и Таджикистане, что им какие-то похитители. Вычислят как миленьких. Какой твой номер телефона? Друг сейчас узнает, откуда пришел к тебе звонок.
Наталья назвала номер и рассказала о своих догадках, кому было выгодно поступить так подло с Азизом.
Потом была ночная поездка в «органы», где «большими дяденьками в погонах» обстоятельно разбиралась сложившаяся ситуация. Шеф согласился выделить деньги, чтобы сформировать из них «куклы» для передачи похитителям требуемого выкупа. Наталью отвезли домой далеко за полночь и наказали ждать очередного звонка.
Утро прошло как в аду. Наталья, измученная, не могла уснуть. С воспалившимися от слез и бессонницы глазами, она сидела у аппарата и молила Бога дать ей сил и защитить любимого. Ближе к двенадцати дня раздался звонок. Рука тут же схватила трубку.
– Да!
– Ждешь? Молодец. Деньги нашла?
– Да. Когда и где?
– А хвост за собой не приведешь?
– Я не дура. Понимаю, что от моего поведения зависит жизнь.
– Вечером в девять будешь ждать на остановке Чуй – Советская с требуемой суммой, поняла?
– Но, там ведь люди. Оживленное место.
– Нам это и надо, чтобы было больше людей. Подъедет серебристый «мерс» с тонировкой на стеклах, номер 676, поняла? Деньги впихнешь в салон сквозь стекло, потом получишь своего хахаля живым.
– А где гарантия, что после того, как я отдам деньги, вы выпустите Азиза?
– Не с-сы, он нам не нужен. Будет в машине. Заберешь себе и будешь облизывать.
В трубке раздался отбой. Наталья выбежала из дома, поймала попутное такси и помчалась к офису. Там ее уже ждали с вестями шеф с коммерческим директором.
Наташа передала дословно все, что было сказано ей по телефону.
– Поехали, - ответил директор. – У нас мало времени.
Наталью отвезли в учреждение, где ее уже ждали. Пропустили по звонку. Сотрудник провел в нижний этаж. Шаги гулко раздавались по глухому коридору. Служащий открыл дверь одной из комнат и сказал:
– Ждите здесь. С вами поговорят.
В тесной комнатке стоял стол и два стула. Наталья присела на один, так как ноги у нее подкашивались. Окно комнаты было зарешечено. Тусклый клочок неба жалко виднелся поверх стены, на которую выходило окно. Наверное, в этих стенах допрашивали тех, кто жил не по совести. Но Наталье казалось, что именно здесь она найдет защиту и опору.
Через несколько минут в комнату вошел человек в погонах, тот, с которым они встречались накануне.
– Ну, как. Был звонок?
– Да.
И Наталья повторила содержание телефонного разговора.
Человек протянул ей листок бумаги, на которой был написан номер телефона.
– Наберешь и вызовешь по этому номеру такси. Сумка с деньгами будет в машине. Сумка - детская, но объемная, чтобы не привлекать внимание. В таких сумках мамаши обычно носят принадлежности для младенцев. В сумке будут деньги. Сверху настоящие, если будут пересчитывать, подвоха не заметят. Таксист подвезет тебя, и будет ждать на остановке. Когда заберешь пленника, сядешь в ту же машину, на которой приехала.
– А как же деньги? Они же увезут выкуп?
– Это уже наша забота. Твоя - вести себя уверенно, четко выполнять наши указания, поняла?
– Да. Спасибо Вам.
– Спасибо скажешь потом. А теперь вы свободны. Наш сотрудник проводит вас.
Тем же путем Наталья вернулась в фойе и сошла по широкой гранитной лестнице к машине, в которой сидело ее начальство.
– Ну, как, - заботливо спросил шеф.
– Да, вроде все в порядке. Я так боюсь . . .
И слезы предательски навернулись на глаза.
– Ну-ну, не надо нам тут разводить сырость. Держись. Справимся.
– Спасибо Вам, что протянули руку помощи. Без Вас не знаю, что бы делала.
– Ладно, не будем об этом. Тебе надо немного отдохнуть. Смотри, лица на тебе нет.
– Мне как-то не до отдыха сейчас. Но буду благодарна, если довезете до дома.
Наталью отвезли домой. Она попросила не въезжать во двор, опасаясь, что за ней могут следить. На ватных ногах поднялась по ступеням. Открыла дверь квартиры. В лицо пахнуло одиночество: нет Азиза, нет Богдана, а она как рыба, выброшенная на берег. Захлопнув за собой дверь, прошла на кухню, одним глотком выпила холодный кофе, оставшийся в чашке с утра. Потом доплелась до ванной комнаты, включила воду. Дверь оставила открытой, чтобы не пропустить звонка, который из-за шума воды могла не услышать. Быстро скинула одежду, пропахшую потом, страхом и сигаретным дымом, который, как исключение из правил, наполнял кабинет директора стараниями мужчин, куривших одну за другой, во время непростого решения создавшейся проблемы. Встала под упругие струи, и слезы полились, смешиваясь с потоком воды. Наталья уже не знала, где слезы, а где жидкость, струящаяся из мелких дырочек, жестоко хлещущая по коже лица и тела.
«Надо взять себя в руки! Надо взять в руки. Слезами горю не поможешь! Крепись» - уговаривала она себя.
Выйдя из душа, позвонила подруге и попросила подержать у себя Богданчика еще денек:
– Натуська, что у тебя происходит? – живо полюбопытствовала Анжелика.
– Лика, я понимаю, что все, что я делаю сейчас странно, но ты меня давно знаешь: на неадекватные поступки я не способна. Просто, так надо. Ничего не говори моим родителям. Пожалуйста. Я надеюсь на тебя, как на мудрую и отзывчивую подругу.