Вирус забвения
Шрифт:
Ничто так не врезается в память, как первое ощущение. Первый вдох, первое прикосновение матери, первый поцелуй. Потом все эти восхитительные вещи превращаются в привычку, в то, что, по нашему разумению, не требует никакого запоминания. Новый и чудесный мир растворяется в неясной пелене забвения, становясь серой обыденностью. И только действие, только боль и борьба способны раскрасить мир заново.
Лохлан резким движением поднялся на ноги, широко раскрыв глаза. Свет вспыхнул в последний раз и уступил место привычной здесь тьме. Справа, метрах
Работающие габаритные светодиоды, ясно ощутимый гул, который сознание прочно ассоциировало с ветром, продолжающим трепать волосы и бороду, и странные вспышки, которые чуть было не свели его с ума. Все объяснялось очень просто – по какой-то неведомой причине в зоне подземной развязки грузовой железнодорожной ветки не выключили дежурное электроснабжение. Автоматика продолжала исправно работать.
Это могло оказаться опасным – не исключено, что камеры наблюдения пишут сейчас картинку в тепловом или инфракрасном режиме. Хотя какая разница – если в данный момент перед экранами в помещении службы безопасности транспортного узла никого нет, что за несчастье, если Лохлана увидят спустя сутки в записи. Наверняка существовала автоматическая система оповещения с высокочувствительными датчиками движения или еще чем-то, но, поскольку здесь до сих пор никто не появился, она либо не работала, либо на нее всем было наплевать.
Тот писк, что навел Лохлана на правильную мысль, был предсмертным воплем крысы, издохшей где-то на соседней ветке между шпалами. Сполохи оказались не чем иным, как плановой дератизацией, разгоняющей и убивающей крыс вспышками света определенных характеристик, производимыми с особой частотой, вместе с мощными электромагнитными импульсами. Для человека этот ритм не опасен, мог лишь вызвать легкие, быстро проходящие расстройства психики. Разумеется, не предполагалось, что в момент обработки кто-нибудь будет разгуливать в темноте по рельсам.
Но на разум Лохлана эти вспышки оказали куда более сильное воздействие, чем могли бы. Сам Флетт этому не удивился. Он вспомнил свой визит в храм духа Легбы, вспомнил, как разговаривал с ним хунган.
Импульсы «крысобойки» почти не затрагивали психику обычного человека. Но не Лохлана. У него были руки, ноги. Голова, наконец. Но что было внутри ее, почему он забывал все, что происходило, чуть ли не раньше, чем событие успевало свершиться? Почему в голове то и дело появлялись странные фразы, которые заставляли сознание лепить из ничего не значащих фактов какие-то глобальные догадки и невероятные стратегии? Почему он был способен вычислить прошлое, которого не помнил, и предвидеть будущее, которого еще не было? Кто он – пророк или источник лжи и ереси?
Ответ ждал впереди. Ответ в той книге с непроницаемо черной обложкой. Той, что не имела названия.
В памяти, переворошенной недавней атакой «крысобойки», возник негр в белых одеждах, с пояса которого Лохлан стремительным движением срывает острый клинок. Хунган Вуду? Откуда эта картинка? Нет, он не знал, скорее всего какая-то фантазия,
Вот и узнаем. Уже осталось недолго, книга где-то рядом, Лохлан как будто бы ощущал ее присутствие каким-то особым мистическим чувством. Нутром он ее чувствовал.
Возможно, из книги он узнает все тайны. Возможно, ему откроется будущее, и станет понятно, закончится ли когда-нибудь этот бред.
А возможно, из памяти Лохлана исчезнет мистика, и станет ясно, с чего началась эта история.
Глава шестая
Год назад
1
Молодой человек увлеченно что-то рассказывал, то и дело тыча пальцем в большой 3-D экран, стоящий перед ним на лабораторном столе. Он не замечал ничего вокруг, сейчас для него существовали только формулы, сканы электронного микроскопа и собственные построения, выполненные с помощью мощного университетского компьютера, снабженного парой «поплавков».
– Вот эти, закрученные в спирали, сети, – говорил молодой человек. – Именно они и отвечают за развитие побуждений и намерений.
Молодой ученый рассказывал о собственных достижениях коллегам заметно старше его. Коллеги наблюдали за демонстрируемым им действом с явным скепсисом.
Интересно, что же он такое изобрел? Лохлан слышал что-то о намерениях. Это была как раз та тема, что интересовала его в последнее время.
– По-моему, вы фантазируете, – вынес свой вердикт один из «старших товарищей», выходя из комнаты. Все остальные тоже постепенно разошлись, оставив первооткрывателя наедине со своим открытием.
Парень продолжал водить указательным пальцем по столешнице, заставляя двигаться висящую на мониторе картинку. На него было жалко смотреть, казалось, еще чуть-чуть – и он заплачет.
– Вы что-то рассказывали о намерениях? – спросил подошедший поближе Лохлан.
Парень вздрогнул от неожиданности, резко стукнул пальцем по пластику стола, и картинка на экране погасла.
– Вы кто? – недружелюбно поинтересовался он.
– Профессор социопсихологии Лохлан Флетт.
– Очень приятно, – отозвался молодой ученый, но по лицу было понятно, что нисколько ему не приятно, а, вероятно, даже наоборот – тоскливо и гадко.
– Я занимаюсь социопсихологией, – довольно нелепо добавил Лохлан.
– Я догадался.
В лаборатории повисла тишина. Вязкая, словно мед. Пауза затягивалась.
– Вы говорили о намерениях и побуждениях, – напомнил Лохлан. – Не могли бы вы объяснить суть вашей работы мне.
Парень угрюмо взглянул на профессора. Ему явно не хотелось метать бисер перед свиньями, а именно это он видел, представив себе рассказ нейробиолога профессору социопсихологии.
– А вам-то зачем? Они вон и то не заинтересовались…