Вишня и никотин
Шрифт:
Вздыхаю, опуская руки.
Почему я дала слабину? Почему позволила кому-то так обойтись с собой?
Шум дождя за окном. Сильнее. Не расслабляет.
Смотрю себе в глаза, замечая, как они темнеют вместе с тем, как комната погружается в темноту.
Разбить ему лицо.
Да.
Почему бы и нет?
Сейчас. Прямо сейчас, когда здесь Зои. Чтобы она видела.
Или придушить её за то, что не следит за теми кобелями, которых приводит домой? Ведь, фактически, это произошло по её вине. Да.
Я прикончу
Смех за стеной.
Звонкий. Такой Зои. И он становится последней каплей.
Срываюсь с места, не понимая, с каких пор я стала такой эмоционально неуравновешенной. Я просто хочу сделать ей больно.
Чтобы ей было так же хреново, как и мне.
Как она смеет смеяться, когда это её вина.
Как она может быть счастливой, в то время как я чувствую, будто меня облили грязью?
Надо было сделать это еще утром. При маме, чтобы и та закричала на меня. Чтобы все кричали на меня. Чтобы всем было так же хреново, как и мне.
Черт, я даже не могу толком понять, на кого так злюсь.
На кого я держу зло?
Распахиваю дверь, выскакивая в коридор, и тут же сталкиваюсь с Диланом, который тут же обливает меня волной раздражения, но я игнорирую, нагло отталкивая его в сторону. Он что-то ворчит, но я не могу разобрать. Все сознание занято лишь одной целью.
Уничтожу. Я просто вас уничтожу.
Хватка.
Я не оборачиваюсь. Не трудно понять, кто это.
Пытаюсь вырвать руку. Хочу продолжить идти, но его ледяной голос обволакивает разум.
– Что ты собираешься делать?
– он знает, куда я иду.
Поворачиваю голову, хмуря брови, и рычу:
– Пусти меня, сейчас же, - думаю, мой голос еще никогда не звучал так, как сейчас. Я даже не узнаю его.
Дергаю руку, но, видимо, Дилан у нас “жираф”. До него никак не дойдет.
– Я сказала, отпусти меня нафиг!
– толкаю его в грудь, взмахивая рукой, чтобы вырвать. Парень делает небольшой шаг назад, усмехаясь:
– Ты собралась к ним? Серьезно?
– он опять смеется, и в данный момент меня это злит сильнее, чем когда-либо.
– И что ты будешь делать?
– щурит глаза.
– Разнесешь там все? Я уверен, что ты даже слова из себя ругательного не выдавишь. И это еще я не учел тот факт, что материться ты не особо умеешь.
Мое дыхание тяжелеет.
– Ты ничего не сделаешь, - нет. Теперь Дилан не улыбается:
– Я слишком хорошо тебя знаю.
Щурюсь. Что за черт он несет? Знает меня? Он знает меня?
Не могу не рассмеяться. Прямо в лицо.
Я смеюсь над ним.
Дилан не меняется в лице, пока я сгибаюсь, не в силах остановить смех, рвущий глотку. Выпрямляюсь, переступая с ноги на ногу, и качаю головой, по-прежнему, улыбаясь:
– Ты не просто несносный мальчишка. Ты даже не кретин, Дилан, - кусая губу, понимая, что ненужные эмоции берут вверх надо мной.
– Ты просто тупой
Знает меня? Это говорит человек, который с первого дня только и делает, что унижает меня. Смеется надо мной. Задевает словами.
Человек, которого я ненавижу всем своим существом, заявляет, что знает меня?
Дилан изогнул бровь, ухмыляясь:
– “Мудак”? Неужто новое слово выучила? Твоя мать будет в бешенстве. Детям неприлично ругаться, не думаешь?
Сжимаю губы в тонкую полоску. До боли. Дергаю руку, игнорирую желание вцепиться в его запястье зубами и разорвать, лишь бы заставить отпустить.
– А, по-моему, выглядит неплохо, - Дилан кивает, и я сразу понимаю, что он говорит о засосах на шее.
Ублюдок.
Мое дыхание сбивается. Смотрю парню в глаза, не моргая:
– Я…
– Что? Видишь, ты даже со мной толком разобраться не можешь. Тогда, что будешь делать там?
– кивает в сторону комнаты Зои, не разрывая контакт глазами.
– Я убью тебя, Дилан, - шепчу, сглатывая.
– Я уничтожу тебя.
– Ох уж эти пустые обещания, - хрипит в ответ, с презрением щуря темные глаза.
– А действовать когда начнешь?
Дергаю руку, но тщетно.
Вынести злость. Сейчас. Хотя бы на ком-то. Неважно на ком, просто избавиться от этой разъедающей все внутри обиды.
Мое лицо корчится, а глаза покрываются соленой пеленой.
Нет. Это не то, черт возьми.
Хнычу, продолжая дергать руку, но уже не так сильно.
С каких пор я позволяю себе плакать при ком-то?
Кусаю губу, стараясь прекратить скулить, но слезы уже текли по холодным щекам.
На кого я так злюсь?
Мямлю, стараясь дышать через нос:
– Ну, пусти меня уже.
И вновь. Вновь дайте мне умереть. Ибо я не переживу такого позора.
Вот она - я. Стою перед ненавистным врагом, вся такая решительная, но в следующую секунду готова упасть на колени, умоляя меня отпустить.
И действительно: мои колени соединяются, поэтому ладонь парня скользит к локтю, потянув меня наверх. Стою. Дилан сохраняет между нами расстояние, когда я выпрямляюсь, смахивая с глаз слезы. Не смотрю на него.
Смех льется из комнаты Зои, поэтому я хмурюсь, поворачивая голову в сторону её двери. Слышу раздражительный вздох. Дилан роется в кармане штанов свободной рукой, опуская ту, в которой по-прежнему сжимает мой локоть. Я медленно перевожу глаза на него, видя, как парень достает оранжевого цвета баночку. Зажимает край крышки между зубов, открывая.
– Ладонь, - говорит сквозь зубы.
Я моргаю, шмыгая носом. Дилан щурится:
– Блять, вытяни ладонь!
Вздрагиваю, выполняя. Поднимаю свободную руку ладонью вверх. Дилан что-то ворчит, высыпая одну капсулу. Я рассматриваю ее. Обычная. Белая.