Виски для пиарщицы
Шрифт:
– Ах, Рита, иногда на хобби тратят целое состояние, были б средства.
– А Витя мне так и не перезвонил, - я всё же отодвинула от себя черничный пирог. Ну его, не хочу, кусок в горло не лезет.
– Так у него сейчас… - бабуля посмотрела на часы, - … пять утра. Дай бедному немного оклематься. Думаю, он всю ночь по стенам бегал и рычал от злости.
…Осень, ещё недавно удивлявшая яркостью и великолепием, сегодня вдруг утратила краски. Вчера днём солнце золотило верхушки деревьев и улыбалось сквозь багряную листву. За одну ночь листья облетели, превратились в грязное месиво в лужах, а те, что остались,
В девять утра я уже находилась на рабочем месте и лихорадочно трудилась. Оформила три заявки, отправила четыре письма китайцам (на английском, китайского я не знаю), смастерила и запустила посадочную страницу, подкорректировала контекстную рекламу. Ажиотажная деятельность отвлекала от тяжёлых мыслей. Только благодаря работе мне удавалось не лить слёзы на документы. А ещё я старалась не хватать телефон каждые пять секунд, а проверяла его всего лишь два раза в минуту.
Ждала, что Виктор придёт в себя и наконец-то мне перезвонит. Или хотя бы отправит сообщение.
Я усиленно отгоняла прочь мысль о фотографиях, но вереница снимков постоянно мелькала перед глазами. Они были ужасны. Ясно, что их подтасовали, злостно вырвали из контекста. Но всё равно… Кинь грязью, что-нибудь да останется. А ещё это прозрачное платье…
Бедный Витя. Сегодня у него планировался суматошный день, масса всяких дел. А я подбросила проблем, это мой стиль. Наверняка, ещё и Гриша грустит перед расставанием, не хочет отпускать любимого дядю – фокусника и пирата.
В десять утра (в Лозанне – только семь) меня уже трясло от нетерпения. Чувствовала – сейчас обязательно раздастся звонок. Но телефон молчал. Нет, он, конечно, не молчал, звонили все кому не лень, и каждый раз я дёргалась, вспыхивала и тут же разочарованно гасла: это был не Виктор. В одиннадцать часов я уже умирала от отчаянья. Спасалась заковыристым документом для таможни, его требовалось срочно переделать. Каждые пять минут порывалась позвонить сама, но боялась, что Виктор сбросит звонок, и тогда мои мучения станут совсем невыносимыми.
В двенадцать часов я постаралась напомнить себе, что существуют такие понятия, как гордость и самоуважение. Я не должна названивать Виктору и оправдываться, пусть сам позвонит. Но в следующее мгновение снова почувствовала себя виноватой. Сидела бы лучше дома, не пошла бы на банкет с Андреем Борисовичем, не полетела бы с ним в командировку, не каталась по городу с Болатом…
От мысли, что таинственный враг может сбросить Виктору новую партию снимков – где я обнимаюсь ещё и с автоэкспертом, и с Михаилом Ивановичем – меня окатывало ледяной волной ужаса. Тогда моему несчастному швейцарцу вообще снесёт полчерепа, мозги брызнут во все стороны… Да от меня один вред!
Через полчаса я не выдержала и набрала заветный номер.
К счастью, Виктор ответил. Сердце в груди едва не протаранило рёбра, оно билось с такой яростью, что у меня звенело в ушах.
– Витя, пожалуйста, давай поговорим! – отчаянно выпалила я.
– Маргарита… - голос Виктора звучал глухо.
– Сейчас не смогу. Я за рулём, еду в Женеву, и тут везде камеры. День сегодня напряжённый, а какая была ночь – лучше не вспоминать… Так что…
Мне хотелось прокричать в трубку два миллиарда слов о моей любви, о том, что все эти фотографии – сплошная фикция, а на самом деле я абсолютно ему предана, засыпаю и просыпаюсь с мыслью о нём, и во сне тоже вижу его, и считаю минуты до нашей встречи…
– Возвращайся поскорее, - пробормотала я. – Очень тебя жду.
Я положила телефон и несколько минут смотрела на него. Как же хотелось снова услышать любимый голос, поговорить, расспросить, убедиться, что наша любовь ещё жива… И всё же стало легче. Виктор не сбросил мой вызов, хотя вполне мог бы это сделать – если мчишься по шоссе в автомобильном потоке, это не самый лучший момент для выяснения отношений.
Я вдохнула и медленно выдохнула, и попыталась улыбнуться. Не получилось, губы не слушались. В дверном проёме мелькнул Андрей Борисович. Только его не хватало! Сегодня я ещё не видела директора и предпочла бы и вовсе с ним не встречаться.
А не он ли организовал горячую фотосессию с собственным участием? Каждый раз, когда начальник упоминал Виктора, его рот кривился в презрительной усмешке. Возможно, именно Андрей Борисович над нами и поиздевался. Он располагает средствами, нанять ловкого папарацци для него не проблема.
– Маргарита, доброе утро! Труженица моя, – ласково проворковал директор. – А что с лицом?
– Здрасте. Что вам не нравится? – огрызнулась я.
– Как мне может что-то в вас не нравиться?
– обаятельно улыбнулся Андрей Борисович. – Вы прелестны, как всегда. Но макияж… Розовые тени к вашим зелёным глазам? Но нет, нет, что я говорю… Вы прекрасны в любом образе.
– Это не тени. Я плакала. Мне отказали в визе.
Хорошо, что наготове есть простое и понятное объяснение для опухшей физиономии. Тут не придерёшься. Я мечтала о поездке, но мне не дали визу. Пусть все думают, что я переживаю только из-за этого. А то, что в груди торчит кинжал, засаженный по самую рукоятку, никому знать не обязательно.
– Да вы что! – всплеснул руками директор. – Значит, вы никуда не уезжаете, Маргарита? Я безумно рад! А этому… вашему… маркетологу, надеюсь, Россия запретит въезд, - Андрей Борисович довольно потёр руки и скрылся из виду.
Через секунду вернулся.
– Отдел продаж снова в шоке. Ваша работа? Вы ещё какую-то рекламу запустили?
– Да, запустила, - мрачно ответила я, рассматривая довольную рожу Андрея Борисовича.
Он? Не он? Да, вполне мог бы. Подлость – его вторая натура, «мерзавец» – партийный псевдоним. И при всём при том – милашка: глазки, ресницы, рост, фигура хорошая… Пристрелить бы.
Теперь я буду чётко держать дистанцию. Ни один мужик не подойдёт ко мне ближе, чем на два метра. Где бы раздобыть шипованную кольчугу? А ещё – паранджу. О, это идея! Надену сразу и то, и другое, вниз – паранджу, сверху – кольчугу с шипами, чтобы ни один любвеобильный осьминог не смог обвить меня скользкими щупальцами! Витя будет доволен. Господи, я на всё готова, лишь бы восстановить его доверие.
…Едва избавилась от папаши, нарисовалась дочь.
– Рита, привет, - голос Лизы звучал напряжённо. – Как прошла командировка? Как тебе Астана?