Вита. Книга 1
Шрифт:
Глава 1
Нет тверже и холоднее ничего на земле,
Могла бы быть льдом,
Но боюсь, что растаю в тепле.
Напрасны уловки, капканы и сети…
Не целься мне в сердце – я в бронежилете.
Fleur
– Нет такого греха, который не простил бы Господь Наш по милости своей...
Коренастый
– Нет такого греха, повторяю вам. Ибо милость Его непостижима, как и Его величие! А мы лишь рабы Божьи, и нам не дано уразуметь таких великих тайн.
Она стояла довольно далеко, в притворе, не решаясь переступить порог храма, но слышала его очень хорошо. Не спускала тёмных глаз, напряжённо ждала, пока отец Анатолий закончит привычную проповедь в конце службы и, попрощавшись, отправится сюда, к ней навстречу. Надо успеть поймать его, пока он не нырнёт в неприметную боковую дверку.
– Но прощает Господь лишь того, кто искренне покается в грехах своих и приложит все силы, чтобы исправить прежнюю греховную жизнь. Если же думаете: сегодня я буду пить, сквернословить, предаваться блуду и обижать ближнего, а завтра пойду и покаюсь, ведь Бог простит, то слышите вы в сердце своём голос врага рода человеческого. Господь всё ведает, Его не обманешь. Он хитрость вашу раскроет сразу. И каждый такой лицемер вместо прощения получит заслуженное наказание. Потому соблюдайте заповеди Божьи, молитесь усердно дома и посещайте храм! Православный христианин обязательно должен приходить в церковь Божью, хотя бы в день воскресный. Ну а то, что вы находите время для молитвы и в день будний, прекрасный пример для всех.
Священник умолк, молчали и прихожане, смиренно внимая наставлениям.
Отец Анатолий улыбнулся благостно и добавил по-деловому:
– Завтра богослужение начнётся в 8.30. Желающие исповедаться и причаститься, жду вас всех на литургию. Храни вас Господь и Пресвятая Матерь Божья!
Едва батюшка сошёл с солеи, как его тотчас окружила кучка прихожанок, и она, уже подобравшаяся и почти шагнувшая навстречу, фыркнула досадливо и зло.
Вышло неожиданно громко, так что стоявший неподалёку высокий блондин пару раз оглянулся удивлённо и даже, как ей показалось, осуждающе.
Наконец священник распрощался с жаждущей близкого общения паствой и направился на выход.
Теперь она не упустила возможность: опередила какую-то бабулю и, внезапно возникнув на пути, протянула сложенные ладони.
– Благословите, батюшка!
– Бог благословит! – Отец Анатолий рассеянно осенил её крестным знамением, и лишь когда она благодарно поцеловала его руку, добавил, узнав: – Ева... А я тебя видел. Почему в храм не вошла?
– Не смогла, – угрюмо ответила она и опустила тёмные глаза в пол. – Отец Анатолий, плохо мне. Поговорить бы!
Священник огляделся. Добродушное лицо его сейчас выглядело озадаченным и хмурым.
– Пойдём! – он приглашающе распахнул стеклянную дверь церковной лавки, махнул молоденькой тощей послушнице. – Ступай пока!
Ева смущённо озиралась – они в этом стеклянном кубике как рыбы в аквариуме.
– Батюшка, опять началось... – начала, не поднимая глаз. – Что мне делать? Эти голоса... Они не замолкают. Они всё время мне...
– Молиться, Ева, молиться! Ничего нового я тебе не скажу. От твоей болезни одно лекарство – молитва, пост, покаяние, причастие и вера. И терпение. Наберись терпения! Бог терпел и нам велел. Рано или поздно, с помощью Божьей, ты одолеешь врага.
– Вы мне и тогда это говорили! А я уже сколько лет маюсь. То утихнут, то заново. Я думала, что они отвязались... А они опять. Это всё после Байкала началось. Зачем я только на этот Ольхон потащилась!
– Не знаю зачем, – поджал губы отец Анатолий. – Лучше бы в паломнический тур съездила! Мы вот летом прихожан в Енисейск приглашали. А все эти "места силы" – это обитель врагов наших. А шаманы и экстрасенсы – слуги лукавого.
– Да я просто отдохнуть хотела, в отпуск... Я же не за шаманством туда...
– Отдохнуть, повеселиться, да? Ты уже один раз повеселилась, развлеклась – до сих пор из-за этого страдаешь. Ах, Ева, Ева! Не зря тебя в честь праматери нашей назвали – погубит тебя любопытство.
– Батюшка, я же не нарочно, а от незнания. А теперь что толку жалеть. Но я последнее время ничего такого не делала. Правда. Я молюсь каждый день, в храм прихожу, когда получается. А они опять...
– Значит, мало молишься, редко приходишь! – строго оборвал её батюшка, покосившись на любопытных прихожанок, заглядывающих сквозь прозрачную витрину церковной лавки. – Псалом девяностый читаешь?
Ева пристыженно кивнула.
– Чаще читай! Давай так: девяностый – сорок раз утром и сорок раз вечером, "Да воскреснет Бог..." и кондак Богородице по... Тоже по сорок читай! Евангелие обязательно каждый день. Недельку постись. Завтра на исповедь и причастие приходи.
– Не могу, мне на работу, – с каждым словом священника Ева всё глубже прятала голову в плечи.
– Вот-вот, деньги важнее души! Конечно! А потом жаловаться прибегаете... Значит, в воскресенье жду. Чтобы обязательно причастилась.
– Хорошо, батюшка! В воскресенье приду. Спасибо вам!
– Храни тебя Господь Наш Иисус Христос, и Богородица, Царица Небесная, и ангел-хранитель твой!
Отец Анатолий перекрестился и напоследок ещё раз осенил крестом Еву.
Та, не поднимая глаз, спешно выскочила из лавки. От волнения, духоты, запаха воска и ладана плыло в голове, и она почти бегом бросилась на выход. Неуклюже налетела на кого-то у столика с записками, выронила сумку, из неё с оглушительным звоном высыпалась мелочь, приготовленная для милостыни.
Ева с трудом удержалась, чтобы не чертыхнуться. Мужчина, которого она едва не снесла, великодушно принялся помогать ей собирать с пола вещи.
Она, сконфуженная окончательно, пробурчала едва различимо слова извинения, протянула распахнутую сумку, чтобы незнакомец ссыпал туда пригоршню монеток. И только сейчас изволила взглянуть на него.
На Еву в упор смотрел давешний высокий блондин. Внимательно так смотрел. Как на интересный экспонат в музее.
"Точно решил, что у меня не всё в порядке с головой".