Витим Золотой (Роман 2)
Шрифт:
За спиной ротмистра в короткой олешковой дохе появился тучный Цинберг, а потом уже, совсем неожиданно, выполз в длинной, богатой шубе исполняющий обязанности главного управляющего Теппан, за ним горный исправник Галкин.
Рабочие почувствовали, что администрация даром время не теряла и основательно подготовилась к встрече.
– Ну-с, господа-други, что же вы такое задумали?
– потягивая кончик толстой, душистой сигары, иронически спросил Теппан.
Быков выступил вперед, как было условлено, и коротко, но очень сбивчиво изложил требование прогнать лавочника.
–
– спросил Теппан.
– А разве этого мало, господин главный управляющий?
– спросил кто-то из рабочих.
– Все время кормят падалью!
– сразу раздалось несколько протестующих голосов.
– В муку конский помет подмешивают!
– Хуже скотов нас считают!
– Рыба вонючая!
– До каких пор терпеть такое!
Выкрики становились все настойчивее и ожесточеннее.
– Говорите по порядку!
– прикрикнул ротмистр Трещенков.
– Сами знаем, как нужно разговаривать, - ответил на это Быков. Он уже начинал чувствовать, что артелью - они сила!
– Еще что хотите?
– когда голоса немного стихли, спросил Теппан. Спустившись на нижнюю ступеньку крыльца, он буравил глазами рабочих, запоминая лица главных вожаков и зачинщиков.
Рабочие повторили, что хотят получать за свои деньги доброкачественные продукты и требуют немедленного увольнения лавочника, напомнили и о спецодежде из мешковины.
Теппан порывисто засипел сигарой, стряхивая пепел прямо на грудь своей шубы, властно и безоговорочно заявил:
– Изложите свою претензию письменно, мы ее обсудим и решим. А сейчас немедленно марш на работу! Буду ждать до девяти часов вечера.
– Теппан вытащил из внутреннего кармана массивные золотые часы, не глядя на притихших забастовщиков, добавил: - Кто не приступит к работе, лишим продовольствия и вышвырнем вон.
– Эге-ге!
– В толпе кто-то кашлянул, закряхтел и тут же смолк.
– Разойдись!
– визгливо, словно его подстегнули, выкрикнул ротмистр Трещенков.
С полминуты рабочие стояли в некотором смятении и нерешительности. Потом как-то вдруг дружно повернули от крыльца, гулко притопывая разбитыми пимами, не оглядываясь, плотной группой пошли прочь. В звонких, морозных сумерках настороженного поселка далеко и долго были слышны их удаляющиеся шаги.
Теппан и вся его свита скрылись в конторе. В тот же вечер в Петербург полетела телеграмма следующего содержания:
"Сегодня утром забастовали рабочие Андреевского, после обеда Утесистого. Опрашивали вместе исправником причины забастовки. Рабочие Утесистого обещали к вечеру изложить письменно свою претензию. Андреевские заявили, что кому-то вместо мяса попалась конина. На предложение приступить работе заявили, что к вечеру письменно изложат жалобу. Подождав до девяти вечера, никаких заявлений не получил. Объявил команде - в случае дальнейшего невыхода на работу назначить пятницу расчет. Теппан".
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В марте солнце поднимается над тайгой все выше и выше и снег на припеках становится мягче. Не дожидаясь ответа администрации, выборные делегаты во главе с Архипом Булановым в этот же день, к обеду, были уже на прииске Утесистом и быстро подняли из шахт всю смену. Слух
После неожиданной встречи с Берендеевым Василий Михайлович попросил Лебедева устроить встречу не в доме Матрены Шараповой, а где-нибудь в другом месте. Здесь долго оставаться было нельзя. Тимка Берендеев мог вернуться с урядником. Начали думать и перебирать вместе с хозяйкой все возможные закутки, но так ничего и не придумали. К этому времени пришел Георгий Васильевич Черепахин и увел гостей в только что выстроенную для управляющего баню. Она стояла на отшибе, почти у самого берега реки Бодайбо и как раз накануне топилась. В ней было тепло и даже уютно. Старым березовым веником Черепахин подмел баню, а Лебедев завесил маленькое окошко мешковиной.
– Я тут омывал вчера свое грешное тело, - зажигая лампу, признался Черепахин.
– Проникаешь в высшие сферы?
– спросил Кондрашов.
– Понемножку... Имею честь работать на лесном складе и даже с самим управляющим встречаюсь на рыбной ловле.
– Это совсем хорошо! Я на Урале пристроился было деньги считать у одних чудаков. Там один хозяин любил этаким социалистом прикинуться...
– Наш из немцев, но тоже любит иногда поиграть в демократию, даже Шиллера читает на память...
Вскоре разговор принял деловой характер.
– Я уже собрался ехать на Феодосиевский, - продолжал Георгий Васильевич.
– Там у нас много хороших людей.
– Да, феодосиевцы народ крепкий, - подтвердил Лебедев.
– На них можно положиться.
– А как у вас в Надеждинске?
– спросил Черепахин.
– У нас любительский драмкружок и самые высокополитичные меньшевики, - усмехнулся Михаил Иванович.
Лебедев был из моряков, сосланных за революционное выступление.
– Вот-вот! Там у них довольно сильное гнездо, - сказал Черепахин.
– Однако там есть Петр Иванович Подзаходников и наши боевые морячки, - заметил Лебедев.
– Петр Иванович человек твердый. Он-то уж умеет трясти меньшевичков, да так, что от них перья летят, - проговорил Черепахин.
– Полагаете, что станут мешать нам?
– спросил Кондрашов.
– Видите ли, какое дело...
– Георгий Васильевич выпустил побольше фитиль в керосиновой лампе и переставил ее от каменки на полок.
– Дело в том, что здешние меньшевики пригрелись на теплых местечках, в разных канцеляриях и прочих культурных учрежденьицах. А забастовка, как тебе известно, событие канительное и ответственное. Сам понимаешь!