Витморт. Играя со смертью
Шрифт:
– Это всё? – вкрадчиво произнес он.
Она вздрогнула, и, скрывая себя за слезами, удалилась. А оборотень продолжал анализировать свои ощущения.
И почему в лазарете так мало народа?
*
Элен тяжело дышала, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то… Где её малыш? Почему ей не дали ребеночка? Она отключилась всего на пару минут, но это было простительно – ведь она так долго заставляла себя быть в сознании. Ну, где же сыночек!? Взгляд поймал какое-то движение, и женщина узнала сквозь туман лицо мужа. Попыталась улыбнуться. Но почему у него вода на щеках? Слёзы? Или это иллюзия навязчивого тумана?
– Кастин, – прошептала, удивляясь тому, как слабо звучит голос, – ты видел нашего сыночка? Где наш мальчик? Почему я его не слышу?
– Любимая, – он закрыл глаза, целуя её руку, – все будет хорошо, малышка. Спи… Тебе нужно отдохнуть.
Кто бы знал, чего стоило ему не завыть в голос, глядя на измученное бледное лицо жены в ареоле разметавшихся по подушке спутанных каштановых волос. Проследив, как зеленые глаза закрываются, он поцеловал её в сухие губы.
– Спи, родная. Тебе предстоит еще много боли… От которой никакие отвары не помогут.
*
Рамилена была лучшим акушером. Ещё ни один ребёнок или роженица не погибали в ее смены. Но сейчас у неё тряслись руки. Роды были очень трудными, а действо, которое они с лекаркой должны были совершить, тянуло как минимум на пожизненный срок в замке Гратс – самой жуткой тюрьме королевства, а максимум – на вечность во мраке Нави. Но не от этого у нее сжималось сердце. Слишком большим грехом считалось убийство, а убийство новорожденного сродни проклятию. Но Верховный маг, первый советник короля приказал это свершить…
Роженица в последний раз закричала, вкладывая в потуги все силы, и потеряла сознание. Рамилена тут же заворожила, уже было крикнувшего мальчика на руках у лекарки.
– Ты знаешь, что делать, – прошептала та, вручая ей мокрого младенца.
В молчании укутав его в простыню, акушерка вышла в потайную дверь, ведущую в подвалы, а затем и к тайному выходу к лесу.
Она плакала. Прижатое к груди горячее тельце светилось жизнью и… магией. Да! Этот ребёнок уже обрёл права на своё существование. Серебристые глазки так доверчиво и уже осмысленно смотрели на неё! Женщина еще крепче прижала к себе крохотный свёрток, и быстрее пошла по темному коридору. Наконец показался выход. В ночном небе вовсю светила полная луна, приглушая даже яркость звёзд. Младенец заворочался в ткани, и Рамилена вновь взглянула на маленькое личико.
– Как же ты умудрился помешать таким величинам, малыш?
Мальчик в ответ замер и устремил взгляд своих удивительных глаз на небо. Так привлекла его яркая луна.
– Ты будешь жить… – прошептала она, вытирая слёзы. – Прости солнышко, больше помочь, просто не получилось.
Акушерка вновь прижала мальчика к себе и на мгновение задумалась. Перемещаться с младенцем нельзя, но она рискнёт… Навь не посмеет забрать столь чистую душу. Еще мгновение женщина поднятой с земли палкой рисовала колдовской круг, затем шагнула в его середину и прошептала слова, являющиеся ключами в мир иной. Любое колдовство окунает во мрак… А ритуал перемещения в пространстве, проводит прямо через центр его существования. Секунда – и они исчезли.
*
Она тихо ступила к дверям приюта, положила мальчика на деревянный порог. Чары молчания уже давно были сняты, но он не произнёс ни звука. Женщина вновь заплакала. Сотворила клочок бумаги, карандаш и написала на нём всего одно слово – Артан. Так хотела его мама. Рамилена в течение четырех суток слышала это имя из уст несчастной родильницы. Аккуратно положив записку в складки простыни, прошептала:
– Я больше ничего не могу сделать… Прости. Но ты будешь жить. Может, еще и встретимся…
Задержав взгляд на личике ребёнка, Рамилена постучала в двери, и, услышав шаги, убежала.
***
Бледная, с залёгшими под глазами тенями, Элен сидела в глубоком кресле, практически полностью поглотившем её тонкую фигурку. Ворох черной ткани платья превращал некогда яркую, сияющую красотой женщину в бесцветную пародию на саму себя. Когда-то отливающие золотом волосы сейчас висели темными тусклыми космами. Прошёл месяц. Долгий, болезненный месяц в течение которого она не жила, а существовала изо дня в день перенося страшную муку. Её мальчик не мог умереть. Она не верила в это. Ведь чувствовала его движения, замирала каждый раз, когда крошечные ножки толкали её изнутри. Как могла поверить в его смерть? Как могла смириться с нею? Когда чувствовала все те четверо суток, ставшими кошмаром, как ребёночек пытался родиться и расстраивался, что у него не получается.
Двери открылись, и в комнату вошёл тот, кого она ждала. Проворно вскочив, бросилась к мужчине в ярко-красной одежде.
– Ризандил! – обратилась к магу хватая его за обтянутую бархатом ладонь.
– Элен? Что заставило вас оторвать меня от эксперимента? Надеюсь, это стоило моего внимания? – голос звучал настороженно.
– Помогите мне, Ризандил! Помогите найти моего мальчика, – она с надеждой заломила руки, впиваясь взглядом в непроницаемое лицо, – Если это кому и под силам, то только вам.
– Эле-е-ен, – медленно протянул он и улыбнулся, заставив ее вздрогнуть, – магия не в силах воскресить мертвых… Есть конечно некромантия, но не думаю, что такой вариант тебя устроит.
Губы женщины задрожали. Она зажмурилась, до боли сжимая кулаки и прижимая их к груди, но впившиеся в кожу ногти не могли заглушить боль сердца.
– Он не мёртв… – прошептала, сквозь пелену слёз вглядываясь в бесчувственное лицо, и прокричала, повторяя:
– Он не мёртв! Не мёртв!
Маг спокойно на неё смотрел, даже не пытаясь успокоить или утешить.
– Ты теряешь рассудок. Тебе нужна помощь.
Ризандил достал откуда-то из множества карманов сюртука маленькую бутылочку с сиреневой жидкостью и протянул ей.
– Возьми, это поможет успокоиться, – он мягко сжал её плечо и вложил бутылек в ослабевшие пальцы.
Даже не заметив перемены в обращении, она уже безудержно рыдала, выкрикивая одни и те же слова:
– Он не мертв, слышите!? Не мёртв!
– Да, да… Возможно. Выпей, успокойся…
Сжав склянку, выпила залпом, даже не почувствовав вкуса.