Витязь особого назначения

Кириллов Кирилл Евгеньевич

Громила снова воздел руки, выкатил глаза и заревел, опять перекрыв вопли толпы. За спиной Ягайлы Хасан-хан тягостно вздохнул. Витязь тоже поморщился. Бессмысленные убийства были ему неприятны. Двое стражников подхватили безжизненное тело и поволокли с арены, цепляя носками за песок. Неумолимо наступало время травли — игры с дикими животными. Для нее подготовились специально. Служители вынесли и поставили перед скамейками козлы, между которыми натянули веревки, набросали поверх ветви шипастых кустов. А до козел ручным плугом прочертили глубокую борозду, в которую

налили густой черной жидкости и подожгли. Между козлами встали воины с длинными пиками.

Наконец все было готово и травля началась. Первыми на арену вытолкнули двух леопардов, скованных между собой за передние лапы кандалами с короткой цепью. Поначалу хищники хотели разбежаться в разные стороны, но, почувствовав что их что-то держит, огрызнулись друг на друга. Схватились. Покатились по земле, кусаясь и раздирая друг друга когтями. Над ареной взвились клочки выдранной шерсти. Публика взвыла от восторга.

Ягайло сделал вид, будто ему что-то надо в своей юрте. Он зашел внутрь, приник к кувшину и долго, жадно пил. Потом уселся на ложе, уставившись в круг безоблачного голубого неба над головой, и сидел неподвижно, пока крики не стихли. Когда он вернулся, тела зверей уже убрали и кровавые лужи засыпали песком. Следующим номером было противостояние человека и льва. На арену вышел молодой стройный татарин, сжимающий в руке копье с широким наконечником, которым при случае можно рубануть по живому, и длинный хлыст. Шлема на нем не было, а войлочные доспехи казались очень слабой защитой против выпущенного с другой стороны арены хищника.

Лев был взрослый, с огромной черно-рыжей гривой. Припадая на передние лапы, он стал приближаться к воину. Тот взмахнул кнутом. Резкий, сухой щелчок заставил льва осесть на задние лапы. Но он быстро оправился и снова начал красться к человеку. Тот чуть поменял положение тела, отведя копье в сторону так, чтоб наконечник продолжал смотреть зверю в грудь. Щелкнул кнутом еще раз, и его кончик с вплетенным грузом взрыл песок у самых передних лап льва. Тот снова немного отступил. И опять пошел вперед.

Мужчина в длинном выпаде запустил хлыст за голову льва. Щелчок пришелся по задней ляжке. Лев взревел и прыгнул, выпуская в полете когти и обнажая длинные желтые зубы. Трибуны ахнули. Татарин нырнул ему под брюхо и вонзил наконечник в сердце. На песок упала уже мертвая туша грозного хищника. Амфитеатр разразился криками, свистом и хлопками в ладоши. Воин в доспехах низко поклонился на четыре стороны, держа вдоль туловища окровавленное копье, и порхающим шагом исчез с арены. Служители за хвост утащили мертвого льва.

Следом на арене появился мужчина, с ног до головы закутанный в стеганый войлок. Даже голова его была замотана несколькими кусками, оставляя открытыми только глаза. В руках он держал два широких кинжала. С другой стороны арены навстречу ему выбежали три короткоухих бесхвостых пса с серебристой шерстью, каждый размером с доброго теленка. Не тратя времени на принюхивание и подкрадывание, они с места бросились на человека. Тот взмахнул кинжалами. Мимо. Две собаки прищепками повисли на его запястьях. Третья ударила лапами в грудь, ухватила зубами край доспеха, затрясла головой, пытаясь добраться до горла. Публика разочарованно загудела.

Собаки валяли закутанного в войлок человека, вырывая из его защиты огромные куски белой ваты. Тот визжал, отбивался как мог. Наконец ему удалось добраться до выхода, он извернулся и, стряхнув с себя последнего пса, выскочил с арены. Публика засвистела, завизжала и заулюлюкала.

Ягайло тоже улыбнулся. Из всех животных на подобного рода игрищах больше всего ему было жалко собак. И то, что три пса так быстро разделали под орех явно не новичка в таких боях, было очень приятно. Собак выманили с арены мясом, и настала пора самых кровавых схваток.

Ягайло снова «отошел попить» и не видел, как огромный, рыжий, с черными полосами тигр за несколько мгновений превратил в кровавую кашу тела трех рабов, выпущенных против него связанными между собой и вооруженными только деревянными палками. Не видел он и как погиб в когтях смоляно-черной пантеры русский мужичок с седой окладистой бородой. Но все равно пришлось возвращаться — он не хотел пропустить битву болотного юноши с медведем. Вернее, не хотел ее допустить. Выпив для храбрости хмельного, он вышел из юрты и подошел к трону.

— Хан, дозволь мне против медведя выйти вместо отрока с болот, — склонил он голову перед правителем.

— Сачем тепе это, Яхайло? — оторопел хан.

— Силу молодецкую хочу показать, да и по нраву мне тот отрок пришелся. Давай так: завалю медведя в честном бою — отдашь мне отрока. Если нет… Ну, значит, нет.

— Хорошо, — кивнул головой хан. — Если попетишь метфетя, оттам тепе не только отрока, но и коня ему спрафлю, и отешту. Только… — кинул он в удаляющуюся к арене спину витязя, — по честному питься. Как фсе.

Ягайло в ответ кивнул. Спустился по трапу и спрыгнул на землю. Хан рукой поманил к себе одного из слуг и что-то сказал ему вполголоса. Тот кивнул и скрылся из виду. У арены взвыли трубы, возвещая о переменах в программе. Зрители заволновались. Вместо обычного растерзания медведем человека их ожидало интересное зрелище. Поединок между хозяином лесов и известным на всю Орду богатырем из тех же мест. Да еще и совсем бесплатно. Верткие люди, принимающие ставки, с удвоенной скоростью забегали, выхватывая деньги и заменяющие их полоски кожи из грязноватых рук.

Ягайло спустился к небольшому столу, за которым сидел распределитель, кинул взгляд на молодого болотника, связанного и трясущегося, еще не знающего, что его не выпихнут на арену, прямо в лапы матерому зверю. Подмигнул отроку, мол, не дрейфь, и развязал пояс с саблей. Снял кольчугу, оставшись в одной рубахе. Вытащил из-за голенища нож и положил на стол рядом с остальным вооружением, другой нож, тонкий и незаметный, больше похожий на шило, на всякий случай оставил. Кто-то сунул ему в руки отточенную и обожженную на огне палку длиной в косую сажень. Отволокли в сторону оплетенные колючими кустами ворота.