Витязь специального назначения

Каменский Юрий

…Пробуждение нельзя было назвать приятным. Голова раскалывалась от боли. В довершение ко всему горло его захлёстывала ремённая петля. Руки были качественно связаны за спиной. Он полусидел, опираясь спиной на что-то или, точнее, на кого-то. Ну, на Хана, вероятно. Блин, чем же они его так по башке-то угостили? Подобраться сзади никто не мог, значит, тупой стрелой или камнем из пращи. Только хрен вы меня такими ремешками удержите, господа хорошие. И Акела напряг руки. Хан сзади вдруг захрипел, словно его давят.

Из круга викингов,

сидящих у костра, поднялся один и подошёл к ним. А-а, похоже, сам конунг, какая честь… Седой жилистый дядька среднего роста, через всё лицо шрам, вместо одного глаза чёрная повязка, видно, неплохо повоевал мужик. Ну, и что ты нам сказать хочешь?

— Послушай, рус, ты, конечно, великий воин, но ремни порвать даже не пытайся. Это наш старый хитрый узелок. Прежде чем ремешки порвутся, ты удавишь своего друга.

По-русски он говорил с сильным жёстким акцентом, но, в целом, правильно. Надо ему мозги вправить по-свойски для начала. Он попробовал, как обычно, настроится на мысленную волну викинга. В голову ударил тошнотворный приступ боли. Ч-чёрт, хорошо достали, с гипнозом придётся подождать. Ладно, может, так сумеем договориться.

— Что ты от нас хочешь? — не тратя времени на матерки, прямо спросил Акела.

— Раз попались нам, значит, будете рабами, — спокойно ответил тот, — если доживёте до берега, продадим вас.

— Я предлагаю сделать по-другому, — спокойно сказал Витязь, — довези нас до Руссии и я заплачу тебе выкуп в десять раз больше, чем ты выручишь за двух рабов.

— Если ты такой богатый, — озадаченно поскрёб косматую голову Конунг, — что ты делаешь на этом забытом всеми богами острове?

— А тебе не всё равно? — усмехнулся Акела, — я могу хорошо заплатить, а остальное тебе, скорее всего, должно быть безразлично.

— Я подумаю, — кивнул одноглазый и вернулся к костру.

— А со мной что будет в Руссии? — безразличным тоном поинтересовался Хан, — секир-башка сделаешь?

— За наших полонянок стоило бы, — буркнул Акела, — твоё счастье, что ни одна не погибла, хоть это и не твоя заслуга. Не переживай, если пообещаешь больше к нам не соваться, отпущу. А не можешь мне довериться, у этих ребят оставайся.

— Насчёт полонянок ты говоришь, как баба, хоть ты и великий воин. А ля герр комм, а ля герр, — спокойно ответил Хан, — но я тебе верю. Странно, — добавил он, помолчав, — если уцелели все до одной, значит, кто-то действовал изнутри. Ага! Та дура, которую последней в этот табун запихали?

— Услышала бы она про «дуру», — усмехнулся Витязь. Хан покосился, но промолчал.

Минут пятнадцать викинги что-то горячо обсуждали у костра, затем Конунг снова подошёл к пленникам.

— А за него ты сколько заплатишь? — спросил он, указывая на Хана.

— Я про обоих и говорил, — ответил Акела.

— Нет, мы говорили о тебе, — упёрся, как бык, одноглазый, — мы принимаем твою цену. Если за него ты согласен заплатить

столько же, мы заключим с тобой договор.

— Накажет тебя Один за жадность, — хмыкнул Хан.

— Заплачу, — коротко сказал Витязь, — до Руси нас довезёшь, слово витязя, заплачу за каждого как за двадцать рабов.

— Хорошо, — важно кивнул вождь, — но до берега будете грести, как я и сказал.

Акела пожал плечами, невольно поморщившись — боль снова стрельнула в голову. Перспектива грести его нисколько не расстроила, скорее, наоборот. В его родном мире, насколько он помнил, у викингов был обычай — если тебе позволили сесть на вёсла, это равняло тебя с остальными. Правда, потом он тоже забылся. А здесь и вообще непонятно — как и что. Плевать, разберёмся.

— Когда отправляемся?

— Завтра утром. Если вы оба дадите слово, что не попытаетесь бежать, я не стану вас заковывать.

— Даю слово, — без колебаний ответил Витязь.

— Даю слово, — вторил ему Хан.

— Хорошо, — снова сказал Конунг, — эй, Эрик, развяжи воинов, они дали слово.

Здоровый рыжий детина, которого Хан угостил ногой в грудь, добродушно ухмыляясь, стал возиться с ремнями.

— Какого ты народа, черноволосый? — на ломаном русском спросил он, — на руса ты не похож.

— Кызбек, — коротко ответил Хан.

Эрик недоумённо пожал широченными плечами.

— Не знаю, но бьёшь ты здорово, как настоящий воин.

Хан хмыкнул на слово «как», но, вот чудеса, не стал язвить. Он запросто, нимало не стесняясь, уселся в круг викингов. Не смущаясь, взял себе кусок мяса и принял участие в общей трапезе. Пираты, добродушно посмеиваясь, хлопали его по плечу.

Акеле было не до еды, от одного вида пищи его мутило. Привалившись на сложенные грудой щиты, Витязь закрыл глаза и погрузился в тяжёлую болезненную дрёму. Он мирно проспал до самого утра. Проснувшись, он, как ни странно, почувствовал себя намного бодрее. Боль поутихла, тошнота почти пропала. Сколько помнил себя, он всегда быстро оправлялся от болезней.

Драккар встретил их мягким покачиванием. Дул свежий бриз, теребя волосы, викинги с грубоватыми шутками поднялись на борт, занимая места на вёслах. Когда Акела и Хан заняли указанные им места, за соседнее весло сел, ухмыляясь, Эрик, за ним пожилой воин, лет пятидесяти, не меньше. Они ещё на берегу обратили внимание, что эту пару связывали какие-то особые отношения, скорее всего, родственные. Не то отец с сыном, не то дядька с племянником.

По команде дружно налегли на вёсла и островок медленно стал отдаляться. Тот самый пожилой викинг с хитрыми глазами объяснил им, это была привилегия свободных воинов. Будь они рабами, ехали бы пассажирами. Сидящие за вёслами на одном корабле считались чуть ли не побратимами. Выходило, как ни крути, что им была оказана честь, и немалая. И обычаи викингов того и этого мира оказались одинаковыми.