«Витязь» в Индийском океане
Шрифт:
Мистер Невил сообщил, что меня просит приехать д-р Хэдли. Мы с нашим врачом Германом Никифоровичем условились осмотреть больницу острова Рождества, принадлежащую, как и все на острове, фосфатной компании. В больнице есть операционная, отделение для инфекционных больных, родильное, детское, зубоврачебный кабинет, аптека, большие палаты для китайцев и малайцев и четырехместная палата для европейцев.
Д-р Хэдли рассказал, что климат острова Рождества здоровый, специфических тропических болезней тут нет. Чаще всего — несчастные случаи на разработках. Бывают случаи туберкулеза, который лечат на месте.
Китайская и малайская группы живут на острове дружно, но не смешиваются. Основная причина — религиозные различия. Малайцы — мусульмане, китайцы — буддисты. Одни
Д-р Хэдли показал нам пещеру в береговом обрыве около больницы — глубокий естественный колодец в известняке, сообщающийся с морем. При накате с моря столб брызг взлетает более чем на 30 метров. Но сейчас море спокойное, и нам не удалось увидеть этот феномен, настолько прославленный, что о нем пишет даже лоция.
После осмотра больницы д-р Хэдли предложил проехаться по острову. На виллисе мы поехали вверх по старому рельсовому пути вдоль канатной дороги. Наверху, на плоскогорье, дорога привела нас к сушилке, где фосфат теряет около 40 % воды; затем к мельнице, где размельчают фосфат, и к огромным бакам — хранилищам. Сюда, к складам, от мест разработки проложен рельсовый путь, по которому мотовозы подвозят вагоны с фосфатом. После сушки и измельчения вагонетки с фосфатом спускаются по канатной дороге к пристани, где они и опрокидываются прямо в трюм корабля. Как раз на следующий день пришел большой грузовой теплоход, и весь день стоял грохот и носились тучи пыли от насыпаемого в трюмы фосфата.
От фосфатных пакгаузов мы проехали по избитой дороге к старым, уже заброшенным разработкам. Картина разработок производит впечатление какого-то первозданного хаоса. Расчищенная от леса площадь, на которой в беспорядке торчат острые, вертикальные известняковые уступы. Все пространство между ними когда-то было заполнено фосфатом, а сверху лежал толстый слой почвы. Здесь разработки велись вручную рабочими-китайцами, поэтому фосфат выбран с величайшей тщательностью.
Так как сегодня уже поздно, темнеет, договариваемся с доктором, что завтра, после обеда, он покажет нам девственные джунгли острова Рождества. Утром отлив — и мы будем работать на коралловом рифе. Узнав, что у меня нет маски и ластов, д-р Хэдли любезно предложил мне свои.
Доктор страстный любитель подводной охоты и лучший охотник на острове. «Охота под водой, — говорит он, — единственное наше развлечение на острове, благо подводная охота здесь богатая и разнообразная». Когда возвратились домой, доктор показал нам коллекцию своих самодельных подводных ружей. Он рассказал нам, что акул здесь особенно бояться нечего, хотя все же к своему ружью он приделал маленький штык для обороны от возможного нападения. Но это нужно только если отплываешь за пределы рифа. У берега надо опасаться, чтобы не наступить на страшную камень-рыбу, синанцейю, или бугорчатку (Synanceia horrida). Эта рыба обычно неподвижно лежит на дне, на мелком месте, подстерегая добычу. Она вся обрастает водорослями, гидроидами и больше похожа на камень, чем на рыбу. В основании лучей спинного плавника у нее находятся ядовитые железы. Если наступить на такую рыбу, то лучи прокалывают кожу и яд поступает в ранку. Яд очень сильный и причиняет нестерпимую боль. Укол может быть даже смертельным для человека. Д-р Хэдли считает, что смерть, вероятно, наступает от шока, от боли. Теперь есть противоядие, но его надо вводить сразу после укола.
Второй день на острове Рождества был для нас большим днем. Это наши первые работы на коралловом рифе. С утра все свободные от вахты едут на берег. К счастью, погода тихая, по крайней мере в Бухте Летучих Рыб море спокойно.
Рифы начинаются метрах в 30 от песчаного пляжа. Но преодолеть эти 30 метров нелегко. Большие камни, острые кораллы царапают, режут ноги. Надо обязательно быть обутым в какие-нибудь туфли или башмаки, лучше быть в брюках, а на руки надеть рукавицы. Но все трудности забываются, когда
Множество актиний, морских ежей, раковин моллюсков, и кораллы, кораллы. Их много видов, то ветвистые, то шарообразные, то как оленьи рога, то нежно-перистые. И окраска их разная; зеленоватая, розоватая, фиолетовая.
Все увлечены добычей кораллов. Вооружившись ломами, молотками, чем попало, кто в масках, кто без масок, ученые и матросы ныряют, отламывают, тащат к берегу свою добычу. Скоро у каждого отряда и у «единоличников» накопились порядочные груды прекрасных кораллов самых разнообразных форм и видов.
Еще сбор был в полном разгаре, когда к нашему пляжу подъехал д-р Хэдли, с которым мы сговорились ехать в джунгли.
В. Г. Богоров, геолог Олег Бордовский и я забрались в виллис и отправились вверх на плоскогорье. Остановились у края джунглей, где машины ведут подготовку к будущим разработкам фосфата. Специальный «дереволом» валит деревья, бульдозер снимает слои почвы.
Въезжаем в лес по узкой лесной тропе, где пробраться может только вездеход. Царит полумрак. Над лесом возвышаются отдельные деревья-великаны. У многих мощные досковидные корни, такие высокие, что за ними не видно человека.
Огромные панданусы с длинными, 2—3-метровыми зубчатыми листьями и корнями-подпорками в руку толщиной. Каждое дерево подпирается 20–30 такими подпорками, помогающими удерживать высокий ствол с пышной кроной в мягкой, рыхлой почве тропических джунглей.
Оставили машину на тропе и углубились в лес. Доктор продвигается впереди, делая большим малайским тесаком — парангом — зарубки на деревьях, чтобы найти обратную дорогу. В густом тропическом лесу, перевитом лианами, очень легко заблудиться. Фотографировать трудно, так как темно и слишком густо, все очень близко. Масса поваленных стволов пальм, панданусов и других древесных пород, которых ни доктор, ни мы не знаем. Доктор срубил для нас огромный, килограммов в 15, состоящий из долек плод пандануса, считающийся съедобным. Все время он внимательно разглядывает почву, стараясь увидеть и показать нам крабов. На острове Рождества в лесу водится два вида крабов: так называемый красный краб Gecarcoides lalandei, и пальмовый вор, или кокосовый краб, или краб-разбойник Вirgus latro.
Пальмовый вор — очень интересное существо. Хотя взрослое животное внешне похоже на краба, но это не настоящий краб, он близок к ракам-отшельникам, прячущим свое мягкое брюшко в раковины брюхоногих моллюсков. У этого краба нижняя мягкая сторона брюшка защищена хитиновыми бляшками.
Пальмовый вор — крупное сильное животное, весом до 3 килограммов, своей клешней он легко может откусить палец человека. Это вполне сухопутное животное; оно дышит легкими и погибает, если его надолго погрузить в воду. Кокосовый краб всеядное животное, но охотнее всего питается мякотью кокосовых орехов. Он живет в сухих местах, в лесу, но по ночам забирается на кокосовые плантации. Тут он взбирается на пальмы и перерезает стебли молодых кокосовых орехов. Спустившись на землю, сдирает оболочки ореха и, вставляя коготковый членик ноги в глазок ореха, расширяет отверстие. Потом взламывает скорлупу большой клешней и поедает ядро. Жители острова Рождества рассказывали нам, что кокосовые пальмы завезены на остров всего лет 60–70 тому назад, и у пальмового вора еще не выработалась привычка добывать кокосовые орехи. Он питается и всякой другой пищей, плодами пандануса и т. п.