Вивиана. Наперекор судьбе
Шрифт:
Это была мужская баллада, которую пели воины, прощаясь со своими дамами перед крестовыми походами. Я не могла понять, почему именно эта песня пришла мне на ум, но, когда я ее пела, мне казалось, что я возношусь до самого неба, к лазурным облакам, касаясь руками солнца. Но оно не жгло огнем, а приятно, ласково грело. И только закончив петь, я обнаружила, что Лина сидит рядом со мной, смотря своими голубыми глазами на лютню, по которой я водила пальцами, создавая чудесную мелодию.
– Я сражен в самое сердце, миледи. Когда я вас слушал, мне казалось, что я сижу в райском саду, попивая божественный напиток, а мое тело касаются прохладных струй фонтана. У вас не только ангельская внешность, но и ангельский голосок, – с этими словами камердинер встал, помогая подняться и мне. Где такое видано, чтобы слуга так вольно и дерзко обращался с госпожой? Но сейчас мне не хотелось об этом думать, ибо и разум, и сердце, и, к стыду, мое тело, все тянулось к Лиану.
– Ваше величество, если позволите, я хотел бы сделать мистрис подарок, – королевская чета согласно кивнула, а фрейлины с усмешками устремили на нас свои змеиные глаза. Что мог подарить слуга? Вышитый платок, флакончик с духами? Я ахнула, когда увидела великолепную красоту, представленную моему взору.
На ладони юноши лежало золотое колечко с гранатом, высеченным в виде сердца:
– Я знаю, что этот подарок не достоин вас, но это все, что у меня есть. Это кольцо принадлежало еще моей матери. Я пообещал себе, что отдам его только той, которая приворожит меня. Теперь моим единственным желанием является увидеть это скромное украшение на вашем нежном пальчике, – эти пылкие признания Лиан произнес шепотом, чтобы никто, кроме меня, их не услышал. Я молча, с грустной улыбкой наблюдала, как мистер Беверли проворными движениями одевает колечко мне на палец. Алый камень казался огромным на фоне моей белоснежной коже.
Раскрасневшись, я отдернула руку с некоторым пренебрежением, чем вызывала некий гнев на лице Лиана. Его лицо стало замкнутым, глаза потускнели. Отстранившись от меня, будто я была ночным призраком, сэр Беверли обернулся к сюзеренам, нагнув голову так, чтобы они не могла видеть его разгневанное, но и расстроенное, лицо: – Милорд, миледи, с вашего позволения я удалюсь. Ваше величество, мне не обходимо закончить некоторые дела в городе и поэтому, разумеется, с вашего одобрения, я вернусь поздно вечером, – король кивнул, продолжая что-то нашептывать Екатерине. Судя по выражению лица испанки, речи мужа совсем не порадовали ее.
– Оставьте нас! – крикнула королева, после чего все вскочили со своих мест и устремились к выходу. Так получилось, что фрейлины вышли первыми, а я шла последняя, рядом с Лианом. Остановившись за поворотом коридора, там, где нас никто не мог услышать и увидеть, я коснулась руки юноши и почувствовала, как он сжал пальцы в кулак: – Постойте, мистер. Я понимаю, что, возможно, обидела вас. Простите, я не хотела, – Лиан так резко повернулся ко мне, что едва не наступил на подол моего платья: – За что вы извиняетесь, мисс? Не стоит так унижаться перед слугой!
Ах, эти мужчины! Не зря говорят, что они могут читать мысли женщин по глазам, манере разговора и даже, по губам, когда они молчат. Но мне не хотелось утверждаться в этом на собственном опыте. Сначала, с первых минут нашей встречи, я чувствовала пренебрежение к Лиану, как к камердинеру, но теперь я понимала, что передо мной – не мальчишка-слуга, а взрослый и отважный юноша. Этот ровный и спокойный голос, исходивший с его губ, казался холодной водой в жаркий день.
– Сэр, неужели вы будете гневаться на женщину? Ведь французский поэт учил мужчин прощать сударыням их слабости, – я рассмеялась, пытаясь подтвердить свои шутливые слова смехом.
Несмотря на всю серьезность, кончики губ мистера Беверли тоже изогнулись в улыбке: – А вы, леди, читаете французскую литературу?
– О, да, я обожаю все французское! Вот только есть кое-что, что в Англии лучше, чем во Франции, – я загадочно провела пальцем по напряженной руке Лиана.
– Что именно, моя леди?
– Мужчины. Англичане мне нравятся куда больше, чем французы, – я не была уверена, что мой собеседник англичанин, но должна же была я как-то выказать ему свою симпатию.
Голубые глаза юноши посмотрели на меня насмешливо и игриво: – И, чем же?
– Французы дерзки и вольны. Если им понравилась женщина, они готовы без куртуазного общения завладеть не сердцем, а телом дамы, прости меня, Господи. А англичане могут долгое время ухаживать за дамой своего сердца, делать ей пикантные подарки, заводить интересные разговоры, но при этом, ни словом, ни взглядом, ни жестом, не оскорблять честь совей сердечной избранницы. В этом и вся разница.
– Вы знаете нравы французов так же хорошо, как и человек, проживший среди них всю свою жизнь. Это похвально, но и унизительно. Не идет девушке говорить о бесчестии в присутствии почти незнакомого мужчины. Подумайте об этом, прежде чем распускать свой острый язычок в королевских стенах, – даже не поклонившись, не попрощавшись, Лиан скрылся за углом, а я стояла, будто в меня ударила молния. То, что сейчас я сама оттолкнула от себя мужчину, пугало и гневило меня. Еще никогда я не разговаривала с юношами наедине, никогда не рассуждала о плотском грехе прелюбодейства и блуда. Сам дьявол потянул меня за язык. И тут я вспомнила предостережения Амелии в тот день, когда мы собирали вещи в путь. Она говорила, что во дворце монарха можно лишаться жизни из-за неаккуратного слова или действия. Но она умолчала о том, что можно потерять и кавалеров. Господи, какой я еще ребенок, не знавший ничего о жизни и любви! Разумеется, Лиану лучше с опытной, в соблазнениях, дамой, чем с девочкой, едва достигшей четырнадцати лет. Испытывая гнев и зависть ко всем, кто попадался мне на пути, я побрела в комнату юных фрейлин, молясь, чтобы мне не встретилась мадам д’Аконье.
Но мои молитвы услышал не Бог, а сатана. Ибо зайдя в покои, я обнаружила эту старую ведьму в опочивальни. Девушки столпились вокруг нее, как собаки около мяса, что-то расспрашивали, ойкали и вздыхали. Услышав мои шаги, все обернулись и замолчали.
– Где вы были, леди? – проворчала Марилино, как всегда, хриплым и скрипящим голосом.
– Прошу прощения, мадам, если опоздала. Но мне никто не говорил о собрании всех девушек. Если бы я знала, то пришла бы раньше, – уходя от ответа, почтительно парировала я.
– Что ж, если все юные особы собрались, я должна поведать вам истинную причину своего прихода в ваши покои. Сегодня утром его светлость, герцог Саффолк, оповестил меня, что хочет выбрать девушку из окружения королевы для своей супруги. Принцесса Мария грустит в отсутствие мужа, и Чарльз Брендон считает, что какая-нибудь остроумная леди сможет развеять тоску герцогини пением, танцами, разговорами, впрочем, всем, что будет интересно ее светлости. Я решила подобрать такую мистрис из вашего общества. Та, кого я выберу, станет старшей фрейлиной принцессы-герцогини. Леди Вивиана, мой выбор пал на вас. Вот только есть одна проблема. Избранная девушка должна привлекать умом внимание герцогини, а не красотой – герцога. Сестра короля слишком боится, что муж ей будет изменять, а появления хорошенькой девчушки может это ускорить. И что бы не вызвать гнев Марии и интерес Чарльза, я решила Вас, леди Бломфилд, превратить в матрону-вдову.
Я стояла с открытым ртом, будто мне сказали про конец света, упаси Боже. Может, хватит сюрпризов и неприятностей за один день! Мне хотелось спать, отдохнуть, почувствовать нежное прикосновение простыней, а не стоять и пугаться выдумок этой карги.
– Я не понимаю, мадам, что вы хотите этим сказать? – услышала я свой голос, будто из далека.
– Вы слишком красивы, леди, что бы отправлять вас в замок любвеобильного герцога. Но если он увидит вместо вашей красоты вдовью старость и грузность, то всякий интерес у его светлости пропадет. Успокойтесь, я не буду уродовать ваше прекрасное личико, и обстригать волосы. Просто я знаю такую пудру, которую наносят на лицо, когда хотят изобразить подобие морщинок. Именно это и коснется ваших щек и век. А волосы мы просто зачешем назад и окунем в муку, после чего Ваши черные кудри станут на вид седыми. Вы оденете пенсне и вдовью одежду, и уже никто не узнает в вас молоденькую девушку. Вашу новую биография я расскажу потом, – меня будто облили кипятком. Сдерживаясь, чтобы не напасть на эту старухи и не расцарапать ей лицо, я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь казаться спокойной. Изображать старую вдову, портить себе волосы и лицо мукой я не собиралась.