Византийское наследство
Шрифт:
Настроение у Алехана из просто хорошего стало прекрасным. Турецкий флот все же вышел из Дарданелл и отправился в Чесменскую бухту. Там по сообщениям венецианских агентов собиралась целая эскадра для проведения десантной операции в Морее.
Османов можно было понять — целая свора мелких кораблей под русскими и венецианскими флагами, но состоящая из которских, далматинских, эпирских, морейских славян и греков пиратствовала в Эгейском и Средиземном морях самым натуральным образом.
Дарданеллы были надежно блокированы этими корсарами, подвоз зерна из Египта полностью прекратился, как из Магриба и Леванта. Население, и
С такой отведенной ему участью Алексей Григорьевич был категорически не согласен, но ценность своей особы уяснил. А потому приказал полностью блокировать турецкие берега и пресечь любую торговлю Турции на море, где бы таковая не велась.
Корсары задерживали все суда, какие только встречались им на пути, не трогая лишь английские. И уводили в Морею, Эпир и Котор, где в многочисленных бухтах проводили изъятие всех грузов. А сами корабли зачастую продавались по бросовым ценам — по приказу Орлова интенданты скупили их свыше сотни, набрав на них команды. И загрузили трофеями под завязку, на что был дан целый список.
Туркам, понятное дело, корсарство сильно не нравилось, но изгнать каперов из своих вод они никак не могли из-за недостатка сил. Тем более, что пришлось бы сразиться с линейными кораблями русской эскадры, что вели себя в Эгейском море, как у себя дома.
И вышибить гяуров у султана не было возможности, приходилось ждать, пока не будут в Мраморном море готовы к выходу все собираемые корабли. Надежды были, и отнюдь не беспочвенные, на прибытие фрегатов и шебек из Алжира и Туниса, где их достаточно — берега Магриба давно стали родиной многих знаменитостей, что успешно занимались пиратством под флагом с полумесяцем.
Но и русские не дремали и действовали весьма активно, внося в повседневную жизнь Оттоманской Порты великую смуту!
Пламя подготовленного на Балканах восстания разрасталось — Морея и Эпир окончательно отпали от Турции, и присягнули России. Высадившиеся десанты возбудили взрыв тщательно копившегося против магометан недовольства жителей Крита и Кипра. Русским морякам и солдатам с невероятным трудом удалось предотвратить безжалостную резню. Пришлось буквально набивать транспорты несчастными беженцами и высаживать их на ближайшем турецком берегу, откуда они расходились горестными толпами, оплакивая свою судьбу.
В Боснию в апреле начали вторжение австрийцы, которые тщательно подготовились к этому долгожданному моменту. Да и у князя Долгорукого дела шли в целом неплохо — сербские восстания прокатились по всей полосе к западу и северо-востоку от Черногории. По последнему рапорту число повстанцев превысило сорок тысяч человек — ружей катастрофически не хватало, чтобы вооружить всех желающих сражаться с турками и принявшими магометанство босняками и албанцами.
В своем ответном послании Алексей Григорьевич категорически приказывал на равнину не выходить, а воевать исключительно в горах — почти необученных и недисциплинированных инсургентов сипахи разбили бы сразу, вздумай они двинуться на Белград.
А вот в Греции дела шли просто замечательно!
Господство русского флота на море привело к тому, что лишенные подвоза продовольствия, и находящиеся под постоянной угрозой высадки десанта в своем тылу, турецкие войска начали уходить с древней земли Эллады, теснимые русскими, венецианцами и греками, которые поднялись против османов почти поголовно.
Лишь фанариоты, добровольно пошедшие на услужение султану и занимавшие весьма высокие посты, поддерживали оккупантов. За что порой сильно жалели — их безжалостно убивали. Правда, в последнее время и они сильно задумались над происходящим — многие стали тайно поддерживать одноплеменников, становясь добровольными шпионами.
По слухам, в Болгарии и Македонии туркам удалось зверствами подавить выступления местных жителей, но вряд ли надолго, угли мятежа будет легко раздуть в пламя.
Алексей Григорьевич не сомневался, что как только русская армия разобьет турок в Молдавии и Валахии, и двинется за Дунай, то болгары поднимутся всем народом.
В то, что генерал Румянцев и фельдмаршал Миних победят османов и татар, генерал-поручик уже не сомневался. Если под его командованием находится едва обученное скопище повстанцев, а регулярные войска состоят из трех тысяч русских и семи тысяч венецианских солдат — то стотысячная армия, отлично вооруженная и обученная просто рассеет любую турецкую рать, пусть вдвое большую.
Да и янычаров князь уже не опасался, повидав их в бою против апшеронцев — слухи об их доблести оказались сильно преувеличенными, после кровавой взбучки побежали за Фермопилы. Сейчас проход, в котором героически сражались против персов триста спартанцев во главе с царем Леонидом, был наглухо перекрыт отважными апшеронцами и подошедшими к ним на помощь венецианцами.
В последнее время стали поступать известия, что турецкий флот готов выйти из Дарданелл — в Диване прекрасно осознавали, что затягивание войны только на руку мятежникам и русским. Потому крайне нужна победа над армией Румянцева в Молдавии и эскадрой Спиридова в Эгейском море. Так что битва между флотами должна была обязательно состояться…
— Семнадцать вымпелов, Алексей Григорьевич, десять линейных кораблей, остальные крупные фрегаты, — голос Спиридова был ровен и спокоен. Да и чего опасаться — у русских на два корабля линии больше, правда только три фрегата — так что силы сошлись количественно равные. У османов в проливе и Чесменской бухте до сотни мелких судов, а у русских несколько десятков — но не они решают судьбу генеральной баталии.
— Что вы решили, Григорий Андреевич?
Вопрос Алехана прозвучал с некоторой подначкой, потому на него вице-адмирал коротко рубанул:
— Атаковать и уничтожить!
— Так действуйте! Бог нам в помощь!
Алехан оперся на фальшборт на старом месте, внимательно смотрел на линию турецких кораблей, которая быстро приближалась. Первым должен был начать баталию авангардный отряд контр-адмирала Эльфинстона — шотландец со своими тремя линкорами догонял турецкий авангард на всех поднятых парусах. Было видно, что его закусила зависть к славе командующего — и без того горячий скотт действовал напористо.
В кордебаталии шли семь линкоров Спиридова, четыре из которых уже получили почетное прозвище «убийц османов». Именно на них возлагались главные надежды — все уяснили что против двухпудовых бомб деревянные борта не самая лучшая защита.