Византийское наследство
Шрифт:
Король и его советники испытали шок от такого известия — во всей прусской армии едва тысяча нарезных ружей, а русские готовы в любой момент начать перевооружать ими армию.
Такое делают только тогда, когда приняли твердое решение напасть на противника, и вот то, что Пруссия выбрана таковым, «старого Фрица» озаботило не на шутку.
Вторым обстоятельством послужила железная дорога, по которой здоровенные лошади легко и в любую погоду могли перевозить на специальных тележках вдвое большие грузы, и с гораздо большей скоростью, чем обычную повозку тянут по грунтовой дороге.
Одна линия конки уже проложена между Петербургом и Москвой, а вторая дотянута до Вильно от «северной столицы», и до Кенигсберга осталось совсем немного. И самое неприятное — русские давно вели приготовления, отливали десятки тысяч рельс, накапливали необходимые запасы — а потом резко начали работы, как только был захвачен Константинополь и уничтожен турецкий флот…
— Есть только две возможности — написать еще раз императору Иосифу! Но что толку, если молодой осел не слушает даже свою мудрую мать! И не думаю, что он прислушается к моему голосу…
Король в отчаянии всплеснул руками и принялся размышлять вслух, расхаживая по кабинету.
— Или стоит написать другому императору, и с ним в альянсе «разделить» австрийские владения?! Нет, это опасно — я ничего не получу, а вскоре сам стану жертвой его коварства! Надо хорошо подумать…
Глава 6
Константинополь
Императрица Всероссийская и Византийская
Софья Федоровна
полночь 5 июля 1774 года
— В крепости караульную службу нес наряд Смоленского полка графа Римского-Корсакова, жена графа княжна Мария Семеновна гофмейстрина Двора. Адъютант полковника подпоручик Мирович организовал заговор с целью освобождения несчастного принца…
Слова Иоанна доносились как бы со стороны — Софья Федоровна сидела молча, по ее щекам текли слезы. Сейчас она винила себя, что оказалась равнодушной к страданиям мужа, что пережил весь этот кошмар. Да, она ничего не знала, от нее скрывали правду — но долг верной и любящей жены в том и заключался, чтобы помочь любимому супругу, ее дорогому Хайме, забыть весь этот ужас.
И сейчас, слушая долгое повествование, увлекательное намного больше, чем старинные рыцарские романы, она переживала за несчастного принца, что обрел свою любовь даже в мрачном подземелье. Именно так — инфанта была благодарна всем сердцем этой русской девочке, что поддержала Ивана Антоновича своей беззаветной любовью, и тем самым сохранила ее мужа, и всех их трех родившихся детей.
— Мария Васильевна вступила с ним в сговор — срок выступления перенесли на ранний срок — с полуночи на вечер. И это оказалось спасением. Императрица проведала о заговоре и приказала своему любовнику Григорию Орлову убить принца. Тот отправился с гвардейцами в Шлиссельбург!
Хосефа сжала руку Иоанна как только могла крепче — сейчас она была с ним в той мрачной крепости накануне освобождения. Женщина не замечала собственных слез и только горестно всхлипывала.
— Старик сержант пронес в «секретный каземат» пистоль и кинжал — с того дня они постоянно с принцем. Вот, посмотри…
Муж показал на столик — там лежал двуствольный пистолет и длинный кинжал в потертых ножнах. Теперь женщина посмотрела на оружие совсем иными глазами — оно перестало быть причудой супруга, которого охраняли многие сотни преданных и самоотверженных людей, а памятью тех дней, когда жизнь и смерть сплелись воедино.
— Иван Михайлович оглушил одного из моих надзирателей. И стал подниматься по лестнице, чтобы закрыть на засов дверь в башню. Но тут она раскрылась, и на пороге встал главный ненавистник принца, караульный капитан, которому заплатили семь тысяч рублей за убийство узника. И он застрелил дедушку Маши сразу.
— Мой бог!
Хосефа невольно вскрикнула, представив этот ужас. Ее муж оказался один на один с опытным убийцей. И в голове тревожной птицей забился лишь один вопрос — как он спасся?!
— Умирая, старик успел сделать три вещи — закрыть на засов дверь, и толкнуть капитана с лестницы. Тот покатился вниз кубарем по каменным ступеням, разбив о них в кровь себе лицо. Иван Михайлович, уже испуская дух, успел выкинуть из окна белый платок.
Увидев сигнал, Мирович повел солдат на штурм, а преданные мне караульные отворили ворота в стене и калитку в башне. Их было четверо — но они сражались как львы против полутора десятка врагов и дождались момента, пока команда ворвется в крепость. Солдаты пробили себе путь штыками и шпагами, истребив всю охрану, бросились к башне спасать принца, но дверь в нее была заперта изнутри.
Хосефа сидела потрясенная — она словно видела все воочию — стрельба, хрипы умирающего старика, отчаянную схватку в цитадели, когда враги сошлись врукопашную, яростно сражаясь — убивая и умирая. И несчастного принца, что остался внутри один на один с матерым убийцей, что застрелил насмерть старого солдата.
— Капитан вскочил на ноги, я не успел взять в руки пистолет. Он потянул из ножен шпагу, и я понял, что меня сейчас заколют…
Муж остановился, а Хосефа затаила дыхания — она видела оскаленную ухмылку на лице палача и еле удержалась от вскрика. В ней вскипела горячая испанская кровь — инфанта поняла, что именно сейчас она была бы готова встретить любого, кто пришел бы убить ее мужа или детей свинцовой пулей или сталью клинка.
— Но шпага оказалась сломанной при падении — обломок был с четыре дюйма, не больше. К тому же кровь текла по лицу капитана — и я понял, что надо биться до конца и схватил табурет, выставив вперед ножки. Он меня ударил клинком, я отвел его в сторону и огрел мерзавца табуреткой по голове — он растянулся на полу и потерял сознание. Я быстро связал несостоявшихся убийц, поднялся по лестнице — в дверь колотились мои освободители. Впустив их вовнутрь, я уселся на камни…
Хосефа крепко обняла мужа и стала его пылко целовать, ее распирало от радости. Ее супруг собственной рукой добился освобождения, и сразил двух своих несостоявшихся палачей. Ласкала она долго, но ей хотелось также услышать продолжение рассказа. Софья Федоровна оторвалась от мужа с величайшей неохотой.