Визит очумелой дамы

Александрова Наталья Николаевна

И Валентина Семеновна тяжело заболела, а когда вышла из больницы через несколько месяцев, то время защиты докторской было упущено навсегда. Тему закрыли.

Ее это не слишком взволновало, теперь ее волновала только одна мысль - как выбраться из этой, простите, задницы, в которую она себя загнала по собственной тупости и доверчивости.

– Вы не поверите, - закончила она, - я пыталась меняться, с доплатой.., ничего не выходит. Как услышат люди про улицу Матроса Бодуна, так сразу шарахаются. Мне знакомый риэлтор так и сказал: "Валентина Семеновна, одно название улицы снижает стоимость вашей квартиры на три тысячи долларов..."

–

Так что, милая, вряд ли у тебя получится с Мишки денег получить, - закончила свой монолог Валентина Семеновна, - это такой жук, что как бы вы ему еще должны не оказались...

– Да уж, - пробормотала я, вставая, - мы, пожалуй, пойдем, поздно уже, а добираться отсюда, сами знаете...

– Ну уж нет!
– заупрямилась Луша.
– Говорите, муженек ваш снова женился? Адресок не подскажете? Где он живет, знаете?

– Как не знать, - усмехнулась Валентина Семеновна, - Пушкинская улица, дом тринадцать, квартира восемь. Мой адрес, с рождения там жила. Только квартира теперь не коммунальная, а отдельная. Он, Мишка-то, знаете на ком женился? На Эльке, враче из нашей поликлиники районной. Он от нее узнал, что у соседки - старухи Митрофановой - рак. Женился он, значит, на Эвелине Павловне, дочку ее еще к себе прописал. А как только соседка померла, сразу же заявление подал на комнату - дескать, ребенку нужна отдельная площадь... У старухи родственников никаких не было, комнату и отдали им. И получилась у Мишки двухкомнатная квартира в центре города, до Невского рукой подать... А я вот тут...

Она снова набрала воздуха, чтобы разразиться матерной тирадой, но я успела задать вопрос:

– Слушайте, если вы его так ненавидите, то почему остались на его фамилии? Зачем вам это напоминание?

– Ах, это...
– Хозяйка сняла очки и улыбнулась застенчиво.
– Видите ли, в чем дело... Моя девичья фамилия была Косопузова. Представьте, сколько я в школе натерпелась.., потом в институте, да и потом, со студентами ведь работала, а они народ вредный... Так что решила я остаться Сыроенковой. Тоже не блеск, но все же лучше, чем Косопузова...

На лестнице Луша достала список, который продиктовала мне Жанка.

– Ошибается Валентина Семеновна, устарелая у нее информация, - заметила она, - есть Сыроенкова Эвелина Павловна, одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, да только адрес у нее не тот. Живет она не на Пушкинской, а в переулке Гривцова, это возле Сенной площади. Тоже центр, конечно, но дома там, я тебе скажу, все в ужасном состоянии, и люди сейчас туда не селятся, как-то там неуютно, сплошные коммуналки...

– Очевидно, в жизни Михаила Степановича снова произошли перемены, - вставила я.

– Надо бы ее навестить, может, застанем там Сыроенкова...
– но в Лушином голосе не было уверенности.

Ехать к Эвелине Павловне немедленно я категорически отказалась, а поскольку времени было уже восемь вечера, Луша не могла со мной не согласиться.

***

Снова мы ехали черт-те сколько времени из Сосновой поляны, и я беспокоилась за кошку. В самом деле, я совершенно забросила домашнее животное! Всю дорогу до Лушиного дома я в ярких красках представляла себе, как страдает несчастная Кэсси - одна, в незнакомом доме, голодная.., нет, все-таки я какая-то бессердечная и безответственная личность! Завела животное и совершенно о нем не забочусь! Не зря матушка упрекала меня в черствости и незрелости, говорила, что я веду себя эгоистично, как балованный ребенок.

Где-то она права. По ее словам, если бы я больше заботилась о Генке, он бы меня не бросил. То есть кто кого бросил, это еще вопрос, потому что ушла-то я сама. Но в матушкином представлении "бросил" - значит, выгнал из квартиры, и я снова приду жить к ним, а вот этого-то она не хочет больше всего на свете.

Откровенно говоря, я и сама не больно рвусь жить с ними вместе. Это аморально - когда люди живут вместе только потому, что им некуда деться, отсюда происходят все семейные драмы. Как здорово было бы жить отдельно от всех! Ей-богу, в собственной квартире я согласна терпеть только Кэсси! Кстати, как она там, бедная брошенная кошка.., скучает, наверное, плачет, умирает от голода...

Мы заскочили в магазин, я купила несколько банок кошачьего корма, ну и нам с Лушей поесть.

Однако, войдя в квартиру, мы увидели кошку, которая совершенно спокойно спала на стопке свежевыглаженного постельного белья. При нашем появлении Кэсси приоткрыла один глаз, взглянула на нас без особого интереса и снова погрузилась в глубокий здоровый сон.

– На чистых пододеяльниках устроилась!
– возмутилась Луша.
– Теперь все будет в ее шерсти!

– Не сердись, - я поспешно накладывала кошачий корм в оранжевую мисочку, - ей было так одиноко.., а может быть, это вообще не сон, а голодный обморок! Кэссинька, бедняжка, иди скорее покушай!

Однако прекрасная бирманка не проявляла к "вискасу" никакого интереса. Она продолжала спать, и, судя по выражению ее мордочки, ей снилось что-то чрезвычайно приятное.

– Ты видишь, - испуганно сказала я Луше, - у нее даже нет сил дойти до своей миски!

– Да, - тетка посмотрела на меня с недоверием, - а может, она просто следит за фигурой и решила сегодня устроить разгрузочный день?

Я в такую ерунду не поверила: с фигурой у Кэсси все в порядке, и никакие диеты ей совершенно не нужны. Я решила, что животное нужно спасать, взяла кошку на руки, несмотря на ее явное неудовольствие, и понесла к миске. Правда, мне при этом показалось, что животик у нее довольно плотно набит, но я не поверила своим ощущениям.

Опустив кису на пол возле мисочки, я удивленно смотрела на то, как она игнорирует ее содержимое.

Может быть, она не любит "вискас"? Господи, да чем же кормил ее прежний хозяин, как узнать?

– Кэссинька, ну поешь хоть немножко!
– просила я ее с самыми униженными интонациями в голосе.
– Ты должна поддерживать свои силы!

– Прекрати этот цирк!
– возмущенно заявила Луша.
– Если захочет, она поест! Может, ты ее еще из ложечки будешь кормить, как малого ребенка?

– Но ты же видишь, она так ослабела, что уже даже не может самостоятельно есть!
– возразила я своей бесчувственной тетке, но в это время в дверь квартиры позвонили.

– Ты кого-нибудь ждешь?
– испуганно спросила я Лушу.

– Нет, никого!
– Тетка крадучись подошла к двери и замерла, прислушиваясь. Я вспомнила сегодняшний день, богатый событиями, и тоже испугалась не на шутку: неужели бандиты, которые охотились за мной около банка и напали по ошибке на несчастную бухгалтершу, все-таки вычислили нас с Лушей и явились по наши души?

В дверь снова позвонили, и вслед за звонком послышался рассерженный голос Варвары:

– Луша, ехидна эфиопская, ты дома, я знаю! Открой сейчас же, а то буду трезвонить, пока не оглохнешь!