Визит очумелой дамы
Шрифт:
– Какое еще предложение?
– Она просто клокотала от злости, но тем не менее замолчала и слушала меня.
– Вас по-прежнему интересует завещание покойного господина Караваева?
– Допустим, - голос Риммы сделался подозрительным и настороженным, - а что?
– Так вот, оно у меня. И я предлагаю прекратить военные действия и приступить к переговорам.
– К переговорам?
– Римма выдержала паузу и спросила:
– А эта шлюха... Елизавета.., она с тобой?
– Нет, - хладнокровно ответила я, - завещание у меня,
– Наконец я слышу разумные речи, - голос Риммы заметно потеплел, - но дело в том, что мне, кроме завещания, нужна ее подпись. Она должна отказаться от наследства.
– Я в курсе. И пусть это вас не беспокоит. Это будет моей проблемой. Я сумею ее уговорить.., или заставить. Вашей проблемой будут только деньги.
– Сколько?
– насторожилась Римма Петровна.
– Триста тысяч, - немедленно ответила я.
– Рублей?
– Вы что - издеваетесь?
– оскорбленным тоном проговорила я и немедленно отключилась.
Мы с Лизой довольно долго обдумывали, какую сумму запросить с мадам Караваевой.
Это должна быть такая сумма, которую она сможет собрать достаточно быстро, прежде чем до нее дойдет информация о закрытии благотворительного фонда. Вместе с тем это должна быть сумма, которая пробьет в ее финансовом положении изрядную брешь, сумма, которая лишит ее значительной доли богатства и связанной с ним самоуверенности.
Лиза, которая, конечно, гораздо лучше представляла себе материальное положение Риммы Петровны, настояла на сумме в триста тысяч долларов, сказав, что эти деньги она сумеет найти, но пошатнется при этом основательно.
Мне цифра показалась нереальной, просто фантастической, но, увидев насмешку в Лизином взгляде, я не стала настаивать.
И то, как резко я прервала разговор с Караваевой, тоже было продуманным шагом. Пусть она подергается, понервничает, как схватившая приманку рыба, - тем вернее попадется на крючок.
Я нисколько не сомневалась, что безутешная вдовица снова позвонит.
И действительно, не прошло и минуты, как снова раздались бравурные звуки моцартовской симфонии.
– Не бросайте трубку, - торопливо сказала Римма Петровна, - хорошо, я согласна. Пусть будет триста тысяч. Но мне нужно два дня, чтобы собрать такую сумму...
– Один день, - мгновенно отрезала я, помня о том, что очень скоро информация о закрытии благотворительного фонда будет обнародована, - один день, и ни на минуту больше!
– Хорошо...
– в голосе Караваевой слышалась привычная нервная злость, но она не смела дать ей волю, старалась сдерживаться и говорить со мной вежливо, помня, что я в любую минуту снова могу отключиться. Значит, она крепко заглотила наживку!
– Хорошо, - повторила она, - мне придется занять эти деньги.
– Это ваши проблемы, - напомнила я, - моя проблема - завещание и подпись Елизаветы на отказе от наследства.
– Хорошо, - снова повторила Караваева,
– Э, нет!
– резко прервала я ее.
– Вот уж место встречи я выберу сама! Ваши методы ведения дел мне слишком хорошо известны! С такой пираньей можно встречаться только на своих условиях!
Она промолчала - должно быть, сравнение с пираньей посчитала за изысканный комплимент.
Я выдержала небольшую паузу и наконец решительно заявила:
– Завтра, в это же время, звоните снова - я пока не выкину этот мобильник. Деньги у вас уже должны быть приготовлены, я назову место и время встречи. И чтобы без фокусов.
***
На следующий день, за полчаса до того момента, когда мне должна была позвонить Римма Караваева, мы с Лизой подъехали к открытому летнему кафе на Фурштатской улице, неподалеку от консульства Германии. Нас подвез симпатичный бравый дядечка средних лет, по виду - отставной военный. Прежде чем покинуть его машину, мы договорились, что он подождет нас на этом месте примерно час за приличную плату.
Я устроилась за столиком кафе, а Лиза, в темных очках и с головой, повязанной ярким шелковым платочком, нашла наблюдательный пункт на бульваре, рядом с парочкой молодых мамаш, выгуливающих своих трудновоспитуемых младенцев.
Не успела я заказать свежевыжатый апельсиновый сок, как мобильник в моей сумочке ожил.
Наверное, после невероятных событий этого лета Сороковая симфония Моцарта всегда будет вызывать у меня ассоциации с большими деньгами и большой опасностью.
То, что Римма Петровна позвонила минута в минуту, было очень хорошим признаком - значит, она заинтересована в нашей встрече и все пройдет как по маслу.
Я выдержала длительную паузу, чтобы заставить ее понервничать, и наконец ответила.
– Через полчаса в открытом кафе "Амадеус" на Фурштатской, - быстро сказала я и отключилась.
Через двадцать минут, когда я допила сок, мой мобильник снова зазвонил. На этот раз я услышала голос Лизы.
– Они подъехали на черном "Мерседесе", - негромко сообщила она, - поставили машину в переулке, метрах в пятидесяти от кафе. Римма идет к тебе, в машине остался еще кто-то... Я его разглядела, это Глухаренко!
События развивались именно так, как мы их прогнозировали.
Римма приехала в сопровождении своего верного пса, она проверит документы, отдаст мне деньги - мы на людях, и вряд ли она в кафе решится применить силу. Но вот потом, когда я выйду из кафе с деньгами, ее партнер скорее всего подъедет ко мне и выхватит чемоданчик...
Такая версия казалась нам наиболее вероятной.
И пока все говорило за нее.
То, что в машине оказался именно Глухаренко, - это очень хорошо: Караваева простила ему вчерашний грубый прокол и взяла его на дело, значит, других людей у Риммы просто не осталось, и нам не придется ожидать внезапного удара в спину.