Визитка злой волшебницы
Шрифт:
– Я сказала, завези меня на работу! – в голосе Инны прорезался металл, которого ее муж очень не любил и слегка побаивался. – У Насти сегодня последний день четверти, так что она в школе. Мама прекрасно понимает особенности моей работы, и, как ты выражаешься, пожрать она к твоему приезду наверняка приготовила. И отстань ты от меня бога ради!
В редакции Инне обрадовались. Еще бы, она имела дорогостоящую, но приятную привычку привозить каждому из отпуска забавные сувениры, поэтому к ней в кабинет набилась толпа народу в надежде на маленькие презенты.
– Дома
– Ой, Инусь! – тут же затарахтела Светка Медведева. – Главная новость – «Континент» обанкротился. Так что накрылся наш годовой рекламный контракт медным тазом. Всего три статьи вышло – и на тебе!
– А что по этому поводу говорят?
– Да что тут говорить? – Генрих Стародуб, то есть Генка Дубов, махнул рукой. – Трындец бизнесу твоего друга сердечного и матушки его. Все денежки растрясли, на юбилеи растранжирили. А денежки-то не свои были, а кредитные. Пришла пора возвращать, а нечем.
– Погоди, Ген, – Инна досадливо поморщилась. – Меня твои домыслы меньше всего интересуют. Расскажите кто-нибудь поподробнее.
– А поподробнее, Инночка, ты сама все узнаешь и в газету напишешь, – сообщил ей главный редактор. – Ты очень вовремя вернулась. Такой материал горяченький, я уж представляю, какую конфетку ты из него сделаешь.
– А почему она? – плаксиво спросил Генка. – Она вообще в отпуске была. Эту тему я на планерке застолбил!
– Место себе на кладбище застолби, – угрожающе сказала Инна.
– Нет, правда! – Генка даже разволновался от подобной несправедливости. – У меня тоже каналы есть, которые с Манойловыми знакомы.
– Те самые каналы, ради которых ты ко мне в больницу приезжал и информацию выпытывал? – прищурилась Инна.
– Не докажешь, – Генкин запал быстро иссяк. – И вообще, это такие каналы, что место на кладбище нужно тебе столбить, а не мне. Ты туда в прошлый раз-то чудом не попала.
– Ладно, Геночка, я еще разберусь, кому именно ты стучал, – пообещала Инна. – Не до тебя пока. Юрий Александрович, расскажите мне, что вам про «Континент» известно.
Известно было до обидного мало. В начале марта фирма «Континент» не вернула ни один из десяти истекших кредитов, взятых в разных городских банках. Весь предыдущий год она платила лишь проценты, но не гасила основные суммы долга, которые в общей сложности превышали 50 миллионов долларов.
Долг казался огромным, но до этого кредитная история фирмы была вполне хорошей, дела шли в гору, Манойловы выглядели обеспеченными людьми, активно расширяющими свой бизнес. Открывали новые направления, покупали недвижимость, поэтому кредиты им активно давали.
Когда срок уплаты истек, банки начали задавать вопросы, и тут-то их службы безопасности выяснили, что у манойловского бизнеса, по сути, есть только вывеска. Здание магазина «Континент» находилось в залоге у одного из банков, склад недавно сгорел, так что товарных остатков практически не наблюдалось, текущие счета были обнулены. Чувствовалось, что фирму давно и упорно готовили к банкротству.
Представители банков обратились в прокуратуру. Было возбуждено уголовное дело о мошенничестве. Вот, собственно говоря, и все, что знал главный редактор газеты «Курьер».
Выпроводив коллег из кабинета (Генка сбежал сам, понимая, что сболтнул лишнее), Инна налила себе кофе и задумчиво уставилась в компьютер. Коленька Манойлов меньше всего был похож на идиота, готового безропотно слить весь бизнес в унитаз и, возможно, даже сесть в тюрьму. На первостатейную сволочь он похож был, а на идиота – ни капельки, поэтому Инна никак не могла поверить в происходящее.
«Позвоню-ка я ему, – решила она. – Конечно, видеть его мне совершенно не хочется, особенно после Аниного рассказа, но ради дела я готова потерпеть. Из его уст это будет не просто информация, а полный эксклюзив, так что есть ради чего стараться».
Но телефон абонента был выключен или находился вне зоны действия сети.
«Оно и понятно, – подумала Инна. – Не я одна хочу ему позвонить. Кредиторы тоже».
Немного поразмыслив, она решила поговорить с Сергеем Васильевичем Муромцевым. Вообще-то политика и депутата она не любила. Он относился к известной журналистке без всякого почтения, а недавно на одном из городских форумов обозвал ее и Настю Романову «стареющими баронессами от журналистики». Слова «стареющая» тридцатичетырехлетняя Инна ему так и не простила, однако Муромцев владел любой информацией и охотно делился ею с журналистами. Впереди у него были выборы, а это значило, что он не преминет заставить журналистку Перцеву чувствовать себя чем-то ему обязанной.
– Здравствуйте, Сергей Васильевич, – пропела Инна в телефонную трубку, внутренне морщась от омерзения. – Не согласитесь ли встретиться со мной?
– С тобой, душа моя, завсегда с удовольствием, – баритон Муромцева был весел и раскатист. – Вот только зачем я тебе понадобился?
– Информацией поделитесь?
– Смотря какой…
– Меня «Континент» интересует.
– Он, душа моя, сейчас всех интересует, – засмеялся Муромцев. – Но отчего бы и не поделиться чужими тайнами с такой очаровательной красоткой, как ты. Приезжай, давай. Знаешь, куда? В «Николаевский клуб».
– Почему в «Николаевский»? – Инна слегка опешила. – Вам там кухня особенно нравится или хотите делиться манойловскими тайнами на его территории?
– А с чего ты взяла, что это его территория? Она моя! – и, почувствовав Иннино недоумение, он снова засмеялся: – Давай-давай, приезжай! Тут и поговорим.
Служебная машина довезла Инну до родного двора, где была припаркована ее ярко-красная «ласточка». Воровато оглянувшись (не видит ли Гоша?), она прыгнула за руль и поехала в «Николаевский клуб». Его территория выглядела уныло и печально. Снег почти полностью сошел, обнажив голые чахлые кусты, на озере, в проталинах, понуро плавали два лебедя – белый и черный. Они выглядели как два больших вопросительных знака, которые, кажется, недоумевали, что будет с их дальнейшей жизнью.