Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо
Шрифт:
– Сделаешь, – твердо сказала Ирина. – Неужели ты не понимаешь? Мы – инструменты ключников. Разумные, но не свободные инструменты. Может быть, молоток и не хочет забивать гвозди, но кто его спросит? И свече неинтересно гореть, но тебя интересует мнение свечи?
– «Никогда не интересовался, умеют ли фотоны думать…» – прошептал Мартин. – Это сказал ключник, когда я шел сюда! Ирина, так ведь ключники намекают о том, что случится с тобой в новом мире!
Улыбка на лице Ирины появилась не сразу.
– Мартин,
– Я не пойду в храм, – сказал Мартин. – Не дождутся… Подожди, а что ты сказала насчет историй?
– Мартин, если ты не пойдешь в храм, то именно это станет причиной апокалипсиса шеали. У нас нет свободы воли, понимаешь?
Маленькая ладошка коснулась руки Мартина. Он посмотрел на девочку шеали, вздохнул. Сказал:
– Пойдем к свету, я не вижу, что она говорит…
У ближайшего факела они снова остановились. Девочка спросила:
«Вы спорите? Что-то случилось? Вы не хотите идти?»
Мартин посмотрел на Ирину – и ответил:
«Мы спорим. Женщина считает, что мы станем причиной больших потрясений в жизни шеали».
«Каких потрясений?»
«Из-за нас взрослые шеали могут вновь обрести разум. Скажи, известно ли тебе, что произошло на Шеали после прилета ключников?»
«Было большое потрясение. Взрослые обрели разум. Потом все стало как прежде».
– Если даже шок от прилета ключников помог ненадолго – так что можем сделать мы? – спросил Ирину Мартин. Пожал плечами. – Не понимаю, на что они рассчитывают…
– Мы поймем, но слишком поздно.
Мартин вздохнул. Ну что за упрямая девчонка! Он снова повернулся к девочке:
«Скажи, хорошо или плохо будет, если взрослые шеали снова станут разумными?»
Девочка задрожала.
«Ответь!» – велел Мартин, непроизвольно вкладывая в жесты требование повиноваться.
«Я не знаю! Я не думала о таком! Это слишком трудно!»
«Ты сама хотела бы остаться разумной? Навсегда?»
– Мартин, перестань орать на ребенка! – крикнула Ирина.
«Ты – моя стая. Как ты скажешь, так и будет правильно», – ответила девочка.
«Шеали – твоя стая! Это твой мир! Я лишь чужак, пришедший издалека и ненадолго. Скажи, девочка!»
«Я не знаю…»
Ирина обняла Мартина, оттаскивая от девочки:
– Перестань! Она же ребенок! Как она может решить за весь мир? И какую ценность имеет ее решение?
– А какую ценность имеет наше решение? – спросил Мартин. – Кому еще решать… кроме детей этого мира…
Но все-таки он повернулся к девочке и сказал:
«Прости. Я волнуюсь, я не знаю, как поступить. Я не хочу принести беду в твой мир».
«Я простила, ты моя стая, – ответила девочка. – А ты можешь выбирать?»
«Нет. Я даже не знаю, что случится и почему. Я лишь предполагаю».
«Тогда почему ты волнуешься о пустом?»
«Потому что я разумен…» – ответил Мартин.
Девочка постояла, потом ее крылья взмыли вверх – и Мартин прочел:
«Тогда я не хотела бы всегда оставаться разумной. Это страшно. Взрослые правы, разум – зло. Он нужен лишь в самом начале жизни, чтобы приспособиться к миру».
– Поздравляю, Мартин, – прошептала Ира. – Ты только что убедил ребенка, что думать – это плохо.
Мимо них прошла маленькая группа шеали. Четверо взрослых. Все – со спокойными, лишенными любопытства взглядами.
Мартин закрыл глаза и прислонился к каменной стене. Где-то в глубине храма пульсировал звук – низкий, на самом пороге слышимости, но почему-то приятный… Будто мурлыканье огромной довольной кошки…
«Идемте, девочки», – сказал Мартин.
Это было похоже на кратер вулкана.
Спиральная дорога влилась в каменное кольцо, в центре которого зиял широкий колодец. Столб света и тепла поднимался из колодца к небу – и, подойдя к неогороженному краю, Мартин с содроганием увидел внизу клубящуюся огненную завесу. Камень под ногами был горячим, растрескавшимся.
– Черный ход в ад… – прошептала Ирина у его плеча.
Ободок колодца не пустовал. Спиной к провалу стояли шеали – со странно расцвеченными черным и красным перьями. Присмотревшись, Мартин понял, что стоящие шеали слепы – их глаза были то ли выколоты, то ли выжжены давным-давно.
– Это священники храма, – пояснила Ира. – Понимаешь? Я сюда еще не поднималась, но кое-что узнала…
– А эти… – Мартин не закончил, лишь кивнул на несколько пар, бредущих вкруг колодца. В каждой паре был взрослый шеали и птенец.
– Это те птенцы, которые достаточно созрели для потери разума. Их провожают во взрослую жизнь родители или старшие друзья…
Девочка повернулась к Мартину, развела крылья:
«Это последний обряд. Пойдемте, я стану переводить, пока смогу. Ты все поймешь».
Вслед за девочкой Мартин и Ирина двинулись по кольцу. Первый священник на миг запнулся, прежде чем его крылья начали чертить слова на шеали-жестовом. Наверное, в шагах Мартина и Ирины слепец уловил поступь Чужих. Но девочка что-то громко требовательно пропела – и крылья священника взметнулись в воздух.
«Рожденные невинными… отринувшие предопределение… поднявшиеся к небу… познавшие ход времен… разделившие слова и дела… заглянувшие в завтра… увидевшие законы…»
Крылья девочки двигались так стремительно, что Мартин едва успевал читать ее слова. Казалось, на самом деле девочка не успевает переводить все, будто жесты священника несли в себе не просто буквы или иероглифы, а целые смысловые блоки…