Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Нет, – обрезал Визирь. – Здоровее будешь.

– У меня инструкция.

Хайретдинов на мгновение повернулся, посмотрел ему в глаза, и здоровенный охранник словно стал ниже ростом, оплыл.

– А у меня голова на плечах.

Уже не оглядываясь на присмиревшего телохранителя, он прошел в вестибюль. Предъявил охране депутатское удостоверение – его пропустили мгновенно, сразу утратив настороженность. В «Москве» жило немало депутатов, любивших поиронизировать над своим пристанищем. Когда-то гостиница была нафарширована микрофонами, но сейчас

их ставили выборочно. Хайретдинов, однако, располагал точными данными, в каких номерах можно говорить, а в каких не стоит.

– Павлик, подождешь в холле, – сказал Визирь. – Я быстро… Если через полчаса не выйду, то загляни, напомнишь. Хорошо?

Павлик кивнул. Подчинить его было легко… слишком простая психика, слишком вымуштровали парня в спецназе и на курсах телохранителей. Визирь любил брать таких в личную охрану, но ни на что большее они обычно не годились.

Хороший слуга должен быть немного врагом…

Дверь украшала табличка «Не беспокоить!». Визирь качнул ее, усмехнулся. Отдыхают после вчерашних похождений, не иначе. Дорос человек до немалого политика, а повадок совкового командированного не утратил.

Он постучал, и через минуту дверь номера открыли. Вальяжный, холеный мужчина на пороге смерил Хайретдинова вопросительным взглядом.

– Хозяин твой проснулся? – Визирь не стал утруждать себя вежливостью. Вальяжного перекосило.

– Вы имеете в виду господина мэра?

– Позови, – коротко велел Рашид.

Мужчина отступил в глубину коридора, видимо, сообразив, что внешность Хайретдинова еще не показатель его статуса. Негромко позвал:

– Ким Родионович…

Брезгливо щурясь, Визирь обогнул его, вошел в холл, поискал глазами Добрецова. Наткнулся на блеск глубокой залысины, склоненной над столом. Казалось, что мэр изучал недра хрустальной пепельницы. Номер имел такой вид, словно в нем не убирали неделю.

– Кимушка, здравствуй.

Ким Добрецов медленно поднял голову. Мятое, пережеванное лицо расцвело улыбкой.

– Рашид… Рашид! – Он захохотал, вылезая из кресла. – А я тебе звонил только что… говорят – уехал. Где вчера-то был?

– Дела. – Визирь терпеливо снес слюнявый поцелуй, мимоходом подумав, что не искал его Добрецов, конечно же. Пожалуй, наоборот, чертыхнулся, услышав о неудачном покушении.

– Садись, садись… С Сашкой-то познакомился?

Визирь покосился на вальяжного. Тот уже улыбался во весь рот, был самой воплощенной любезностью.

– Да.

– Саша, это Рашид. Мой лучший друг, прекрасный человек, талантливый политик. Да что я тебе объясняю, мы же вечером говорили о Рашиде Хайретдинове! Рашид, это Сашенька… лучший из нашего молодого поколения. Мой референт и консультант, скоро сам баллотируется в парламент.

– Ясно. – Рашид уселся, смел перед собой пепел, посмотрел на Добрецова – пристально, с любопытством. Тот осекся. Полуоткрыл рот, обнажая гнилые желтые зубы.

– Рашид, ты чем-то опечален, да?

– Немного. – Он покосился на Сашеньку. – Выйди, парень.

– Нельзя так с молодой сменой, –

укоризненно сказал Ким Родионович. Потянулся, достал с центра стола фляжку дешевого виски.

– Пусть знает, чей хлеб ест, – тихо сказал Визирь.

– Выпьем за встречу. – Добрецов поставил перед ним нечистую рюмку, вторую такую же – себе, наклонил фляжку.

– Я не буду. И тебе не стоит, мэр. Не дома, лицо потеряешь.

– Эх, Рашид… – Ким Родионович налил себе, вздохнул. – Рюмка мне сейчас в меру… чтобы найти лицо.

– Сам решай. – Визирь демонстративно посмотрел на часы. – Так, Ким Родионович. Времени мало, я тебя задерживать не стану. Пара вопросов.

– Да?

– Мне звонили из Саратова. Из «Волжского мазута». Интересовались, почему так долго не перечисляют деньги за реэкспорт бензина.

– Какой реэкспорт? – Ким отвел глаза. – Я-то сам бизнесом не занимаюсь…

– Не юли, друг. Твой номер чист, говори спокойно.

– Рашид… – Добрецов залпом выпил, поморщился, склонился к нему. – Проблемы были с отмывкой… танкеров. На днях все уладилось.

– Ким Родионович. – Визирь чуть отстранился – у Добрецова невыносимо воняло изо рта. Интеллигент, политик, кандидат наук – Боже ж ты мой… – Мне нужен был влиятельный друг в портовом городе. И я помог тебе стать этим влиятельным другом.

– Рашид, ты же знаешь, как я благодарен тебе, – проникновенно сказал Добрецов.

– Учти, что, теряя мою дружбу, ты потеряешь и свою влиятельность. Я позабочусь. Даже пожертвую парой пешек… чтобы горсовет съел тебя с дерьмом. Понял?

– Рашид Гулямович… – В голосе Добрецова появилась неподдельная скорбь. – Если я чем-то тебя расстроил или нанес материальный урон… могу лишь исправиться. Не буду ли я слишком назойлив, если лично проконтролирую положение и разберусь со всеми претензиями корпорации? Думаю, наши дружеские отношения помогут…

– Помогут. – Рашид встал. – Ладно. Мне надо уходить. Еще увидимся на днях.

– Пока, Рашид… – Добрецов привстал вслед. – Я позвоню вечером, все обсудим…

Едва Хайретдинов вышел, виноватая печаль сползла с лица мэра. Он всплеснул руками, покосился на вышедшего из другой комнаты Александра.

– Вот сука узбекская… вот сука. Претензии еще высказывает… а, каков?

Консультант кивнул, но предпочел промолчать.

…Визирь стоял у лифта, за плечом шумно дышал охранник. Короткий визит, а противно. Он вытер руку о штанину, покачал головой, прошептал:

– Паяц. Фигляр. Дешевка.

Первый раз он почувствовал обиду на своего Прототипа. Нашел кого ставить на один из важнейших участков работы. Соблазнился репутацией популиста и дешевой ценой, которую запросил Добрецов.

Люди, которые дешево продаются, никогда не упустят возможности продать тебя самого. Надо готовить Киму замену.

– Если бы ты знал, Павлик, как трудно найти людей, заслуживающих доверия, – сказал он вполголоса. Подумал и добавил: – Спасать надо этот мир, спасать… пока не поздно.