Включить. Выключить
Шрифт:
Кармайн вздохнул.
— А кого подозреваете вы, Дездемона?
Она заморгала.
— Честное слово, из сотрудников Хага — никого. Я пришла сюда позже всех, но проработала уже пять лет. У большинства ученых есть свои причуды, но умеренные. Они… безобидны. Доктор Финч разговаривает со своими котами так, будто ждет от них ответа, доктор Чандра обращается с макаками как с индийскими раджами, и даже доктор Понсонби, который привязан к своим крысам меньше всех остальных, заботится о них и проявляет интерес к их жизни. Клянусь вам, среди ученых нет ни одного психопата.
— Понсонби не любит своих крыс?
— А что тут такого, Кармайн? Да, доктор
— Ничего полезного я так и не услышал, Дездемона.
Дробный стук в окно заставил ее вскочить.
— Опять град, ну что же это такое! Пешком не добраться, только на машине. Везите меня домой, Кармайн.
«Так заканчиваются все до единой попытки взять ее за руку, — с внутренним вздохом подумал Кармайн. — Не то чтобы она меня привлекает, просто из кокона независимости силится выбраться удивительно милая женщина».
Глава 12
Четверг, 16 декабря 1965 г.
Поскольку до Дня благодарения снег так и не выпал и в первую половину декабря было немногим холоднее, чем обычно, жители Коннектикута ждали бесснежного Рождества. Но накануне отъезда Кармайна в Нью-Йорк, к Парсонам, начался сильный снегопад. Поезда Кармайн ненавидел, не мог даже представить себе, что просидит два часа в вагоне, провонявшем перегаром и сигаретами, поэтому выехал пораньше на своем «форде» и обнаружил, что шоссе 95 из трехрядного превратилось в двухрядное, но вполне проезжее. К тому времени как он добрался до Манхэттена, в городе расчистили только проспекты — из-за снега убрать машины, оставленные у тротуаров, не удалось. Не зная, где припарковать «форд», Кармайн с черепашьей скоростью двигался по Парк-авеню до поворота на Медисон. К счастью, Роджер Парсон-младший все предусмотрел: едва Кармайн остановился у входа, швейцар в мундире поспешил взять у него ключи и отдать их помощнику. Он сам проводил Кармайна по величественному вестибюлю, отделанному пурпурным левантийским мрамором, к одинокой двери лифта, предназначавшегося для руководства и запиравшегося на замок.
На сорок третьем этаже Кармайна встретили Роджер Парсон-младший и Ричард Спейт, державшийся на полшага позади.
— Спасибо, лейтенант, что не побоялись приехать в такую погоду. Вы на поезде?
— Нет, на машине. Выехать из Коннектикута оказалось проще, чем передвигаться по Манхэттену, — сказал Кармайн, избавляясь от пальто, шарфа и теплой кепки с наушниками.
Парсон с любопытством посмотрел на кепку:
— Это… память о Шерлоке Холмсе?
— Если это шутка, сэр, тогда да. Я купил ее в Лондоне несколько лет назад, когда Джо Маккарти еще не ввел в моду русские шапки. Наушники согревают уши.
Секретарша средних лет унесла одежду, Парсон провел Кармайна в небольшой конференц-зал с шестью креслами вокруг журнального столика и шестью мягкими стульями вокруг большого стола. Паркетный пол устилали персидские ковры, мебель — из клена «птичий глаз», стеклянные дверцы книжных шкафов разделены на ромбы. Роскошная, но деловая обстановка — если не считать картин на стенах.
— Часть коллекции дяди Уильяма, — объяснил
— Вас можно понять, — кивнул Кармайн, опасливо пристраиваясь в пухлом кресле бордовой кожи и гадая, прикасалась ли к этой мебели прежде материя столь же дешевая, как та, из которой сшиты его брюки.
— Насколько мне известно, — начал Роджер Парсон-младший, скрестив стройные ноги, — возле Хага проводятся демонстрации протеста против расизма.
— Да, сэр, когда позволяет погода.
— Почему же вы ничего не предпринимаете?
— Когда я в прошлый раз заглядывал в конституцию, мистер Парсон, в ней разрешалось проведение демонстраций любого рода, в том числе и против расизма, — нейтральным тоном отозвался Кармайн. — Конечно, если начнутся беспорядки, мы отреагируем, но не раньше. Мы считаем, что неразумно действовать силой и тем самым провоцировать эти беспорядки. Безусловно, сотрудникам Хага неудобно, но они беспрепятственно могут проходить в здание и покидать его.
— Тем не менее приходится признать, лейтенант, что за последние два с половиной месяца полиция Холломена не добилась никаких успехов. — Спейт поджал губы. — Убийца ловко водит вас за нос. Может быть, пора обратиться за содействием в ФБР?
— Уверяю вас, сэр, мы регулярно консультируемся с ФБР, но и тамошние специалисты в таком же тупике, как и мы. Мы запросили сведения о преступлениях подобного характера из всех штатов, но этим ничего не добились. Например, за последние две недели мы проверили сотни школьных учителей, но тоже безрезультатно. Без внимания не остается ни одна мелочь, которая могла бы пролить свет на это преступление.
— И все же я не понимаю, — брюзгливо произнес Парсон, — почему преступник до сих пор разгуливает на свободе?! Вы просто обязаны иметь хоть какое-то представление о том, кто он такой!
— Методы работы полиции во многом зависят от сети связей, — объяснил Кармайн, успев за время долгой поездки обдумать все возможные вопросы. — При нормальных обстоятельствах мы имеем круг подозреваемых — будь то убийство, вооруженный грабеж или наркоторговля. Все мы знаем друг друга: и преступники, и копы. Со своей стороны мы ведем расследование по накатанной колее, потому что это самый надежный способ. У следователей, имеющих достаточный опыт, развивается особое чутье, позволяющее понять, кто стоит за тем или иным преступлением. У каждого убийцы свой почерк, свои особенности действий. Почерк есть и у грабителей. Изучая его, мы раскрываем преступления.
— Значит, и у этого убийцы есть почерк, — подхватил Спейт.
— Этого я не говорил, мистер Спейт. Этот убийца — призрак. Он похищает девушек, но не оставляет на месте преступления никаких следов. Его никто и никогда не видел и не слышал. Девушки скорее всего не были знакомы с ним. Как только мы решили, что он выбирает девушек исключительно с карибскими корнями, и постарались защитить всех потенциальных жертв, он переключился на девушку, родители которой — коннектикутский негр и белая женщина из Пенсильвании. По типу жертва походила на предыдущие, но этническая принадлежность иная. Ее похитили из центральной школы города, которую посещает полторы тысячи учеников. Преступник меняет почерк. Поэтому мы не продвинулись ни на шаг. Мы имеем дело не с преступником, а с безликим и безымянным существом.