Вкус к жизни
Шрифт:
И поцеловал ее так, что у нее закружилась голова, а по всему телу пробежал электрический ток.
– Слушай, у тебя какие ближайшие планы? – выдохнула она, с трудом оторвавшись от его лица. – Думаю этот уикенд провести в Японии. С тобой. Сакурой полюбоваться. На северном Хоккайдо она как раз в цвету сейчас. Тебя ведь ничего не держит дома в выходные, так ведь?
– Не переживай, если вдруг что, я под тебя подстроюсь, – ответил он как можно небрежнее, несмотря на то, что внутри у него все пело и плясало от нечаянной радости.
– И еще, совсем забыла, купи себе нормальный костюм, что ли, сорочку там, штиблеты. Завтра мама уже приезжает. Хочу, чтобы ты ей понравился, а то ведь она у меня консервативная слишком. Наше шампанское не бери, только "Клико", не забудь еще взять торт, цветы и фрукты, а дочери лошадку купи.
"Бог мой, да где же это я столько денег-то возьму. Сберкассу разве что пойти ограбить", – сник Серж, но тем не менее коротко кивнул. Хотя, наверное, это просто тик у него случился такой нервный.
– Насчет лошади что-то сомневаюсь, – только и смог произнести он в ответ, – вряд ли до завтра управлюсь. В питомник же надо ехать.
– Игрушечную, дуралей. Ей пока еще рано настоящую, в десять-то лет. Может быть, на следующий год только. Да, кстати – держи вот, – она протянула ему красненькую пачку. – Тут триста тысяч.
– Ничего себе! – Такого количества денег, и к тому же сразу, он никогда еще не видел. – Я отдам, – совсем уже смешался он, – сейчас вот только развернусь с бизнесом и сразу же верну, правда.
– Не надо, любимый, считай, что это мой тебе подарок на завтрашнюю помолвку.
«Чудеса, не?» Сердце Сержа трепетало. Богатство, новая работа, насыщенная жизнь, под боком почти что симпатичная женщина, а на подходе его будущий «подрощенный» ребенок. Все это счастье свалилось на него в одночасье, неизвестно почему и непонятно за что. Там, наверху, наверное, просто устали смотреть на Серегины мытарства и злоключения, и, в ответ на его решение взяться за ум, тут же проявили встречную инициативу.
"Бог целует и намерения", – вспомнил он подслушанную где-то фразу.
– Что ни говори, а есть все-таки Бог, – рассуждал он по дороге домой, – есть. Не захлебнуться бы сейчас мне от счастья, с ума бы только не сойти…
Домой он вернулся на такси, навьюченный коробками, пакетами, тюками и разнокалиберными плечиками. На голове у него неловко сидела фетровая шляпа, под мышкой свесила деревянные копыта каурая лошадка.
– Обмыть бы надо обновки-то, – подкатил к нему вечно бухой Игорек – завсегдатай двора и постоянный спутник его бурной молодости. Он сидел на лавочке и зорко отслеживал оперативную обстановку с тайной надеждой опохмелиться.
Тем же вечером темно-вишневый "шевроле" Анжелы затормозил возле подъезда Сержа.
Из огромного "джипа" вышли двое – она и еще какой-то жилистый мужичок юго-восточной наружности, вооруженный рулеткой и блокнотом. Азиат, едва успевая, семенил за Анжелой, которая, подгоняемая любовью, незаметно для себя перешла на рысь.
– Сейчас я тебе покажу объект, Бахром, – объясняла она на ходу работнику, даже не глядя в его сторону, – а ты уже сам смотри, что тут можно сделать, случай запущенный, конечно, но не безнадежный.
Через минуту ее лёгкие каблучки уже стучали по лестничной площадке перед квартирой суженого. Дверь в его обитель была приоткрыта. Странно. Из квартиры доносилась громкая музыка и разнузданный дикий смех. Приказав своему спутнику обождать в коридоре, Анжела неуверенно прошла внутрь помещения. То, что она увидела там, заставило ее в изнеможении сесть на стул и схватиться за сердце.
В прокуренной кухне дым стоял коромыслом и гулял отчаянный мат, по комнатам в обнимку с бутылями бродили непонятные человекообразные тени и бормотали что-то нечленораздельное. На тахте, завернутый в простыню, словно римский консул в тогу, полулежал ее будущий супруг и самозабвенно щипал за голые ягодицы радостно скалящуюся молодую плебейку.
Увидев Анжелу, Серж с сожалением выпустил добычу из рук и пьяно ухмыльнулся.
– О, Анжи, пррривет, а мы тут с корре-шами по-помолвку на-шу празднуем, не дрейфь, присоединяйся.
Анжела хотела что-то сказать, но ей вдруг стало трудно дышать, и она в ответ только несколько раз схватила губами воздух. Прогоняя наваждение, Анжела махнула пышным хвостом золотистых волос и, пошатываясь, вышла на улицу.
– Эй, да ты все не так поняла, праздник ведь у нас. Забыла? Помолвка, мальчишник…
Путаясь в надетых задом наперед штанах, Серж побрел за невестой, не теряя надежды ее удержать, разобраться, объясниться.
И он уже почти ее нагнал, да только три литра «Балтики» и пол-литра "Столичной", как назло, сделали свое дело. В самый что ни на есть неподходящий момент.
Почувствовав вдруг непреодолимое желание вывернуться наизнанку, он оставил свое преследование и свернул в туалет, где в расколотой раковине его уже ждало старое эмалированное корыто…
Чур меня
Под утро депутату Государственной Думы шестого созыва Тяпкину Герману Степановичу приснился дурной сон. Впрочем, поначалу он показался ему вовсе не дурным, а скорее даже занимательным.
Мужчине привиделась его теща – приснопамятная Маргарита Поликарповна, которая на тот момент уже лет десять как покоилась в черте Котляковского некрополя, что на юге Москвы. Предстала она перед ним в простом домотканом крестьянском платье и в затертых галошах на босу ногу. Рядом с ее силуэтом чернело неработающее окошко кассы Московского метрополитена. У нее за спиной, повиснув в воздухе, раскачивалась, как бы от ветра, прозрачная дверь с белым трафаретом «Выхода нет».