Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
Резко кладу нож на стол, отвлекаясь от нарезки колбасы. Оборачиваюсь.
— Только не думай, что я размякну и пущу слезу, — скептично кривлюсь. — Тебя не было… сколько? — пытаюсь посчитать на пальцах, но бросаю это дело. — Хренову тучу лет. Ты выбрал Марину, а не меня. Другую семью, понимаешь? Черт… — отворачиваюсь, ругая себе за то, что дала волю эмоциям.
— Я знаю, — соглашается, и это бесит ещё сильнее. — Поэтому и хочу наверстать упущенное. Прости меня, Ирка.
Прикрываю глаза. Я ждала этого момента с самой смерти мамы, если не раньше, но теперь
Так много хочется высказать ему, обвинить во всех грехах и пинком выгнать из дома, но ничего из этого я не делаю.
— Ага, — только и могу выдавить. — Проехали. Все мы совершаем ошибки.
Все мы совершаем ошибки, говорю я, а сама почему-то думаю про Назарова. До сих пор стыдно за то, что я не нашла смелости поговорить с ним и рассказать про чувства к Стасу.
На этом разговор с папой заканчивается, и мы больше не поднимаем тему моей «непростой жизни без родителя». Наступает пора экзаменов, и кроме них я не могу ни о чем думать. Русский, математика. Английский. Биология, химия. Плюс обществознание (зачем, не знаю), и на всякий случай берусь за историю.
Не знаю, как я всё успеваю выучить, но экзамены проходят для меня очень даже хорошо. По крайней мере, я так думаю. Результаты будут только перед впускным, а дальше… Дальше обещанный отцу бал, вот только платье я с ним покупать не пойду. И не потому что обижена за испорченный ужин, просто после последнего звонка Стас настойчиво попросил: «Платье не покупай, наши планы на твой выпускной слегка меняются».
Толком так ничего объяснять не хочет, на вопросы тоже не отвечает, а я за последний месяц в конец извелась от догадок. Конечно, на счёт платья всё понятно: Скворецкий хочет сам его купить в тайне от меня, но что это за новые планы?
Кстати, о последнем звонке! Тот ещё денёк выдался…
Как я не просила Стаса не приходить, парень всё равно припёрся. Слился с толпой, замаскировался, будто думал, что никто его не узнает…
У меня в тот день было мало слов, потому что большую часть репетиции я прогуливала из-за работы, так что в основном я просто стояла перед зрителями в глупой школьной форме с кружевным фартуком и детскими белыим бантиками на голове, и молилась о том, чтобы это мучение поскорее закончилось. Элли конечно же не упустила момента выпендриться. Все знают, что Макеева хорошо поёт, так что ни один праздник не проходит без её сольного выступления.
В основном последний звонок заканчивается для меня лучше, чем я рассчитывала. Нас все поздравляют, радуются, желают успехов. Первоклашки дарят блокноты с ручкой. Затем мы отпускаем воздушные шарики, фоткаемся и обещаем друг другу поддерживать связь после выпуска. Ага, ну-ну.
Стаса я замечаю лишь под конец, когда девчонки начинают шушукаться,
Первое, что я чувствую: удивление. Я же просила его не приходить, нельзя, чтобы слухи поползли.
Второе: ехидство. Ведь парень пришёл не к Макеевой, а ко мне. Сам глава «Бигарро», мой тайный любовник, человек сносящий все мои крыши.
Но потом в разговоре проскальзывает фраза: «Видели, как он болтает с Элли», и внутри меня рушатся идеально выстроенные полки. Что за фигня? Она и здесь не оставляет моего парня в покое!
Сдерживаюсь от неожиданного порыва отправиться на поиски парочки, чтобы избежать лишних разговоров и нападок в мою сторону, лишь достаю сотовый и пишу Скворецкому сообщение.
«Я же просила тебя не приходить, что за дела?)».
Отправляю.
Ответа нет.
Чуть позже меня находит мой папа, вырвавшийся с работы, чтобы сходить на моё выступление (что удивительно, ведь я даже не помню, когда он в последний раз вообще приходил ко мне в школу), и преподносит (при чём в прямом смысле этого слова) огромный букет пионов.
— Ничего себе! — удивляюсь я, принимая подарок. — Где ты их раздобыл?
— Стащил из кабинета директрисы, у неё всё равно много, — шутит.
Я фыркаю, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти взглядом Стаса или хотя бы Элли, но ничего не получается.
Начинаю нервничать.
— Ты хорошо выступила, — хвалил папа.
— Да у меня всего пара фраз была, — отмахиваюсь.
— И что, зато каких!
— Ну, па-а-а!
Он смеётся, а я чувствую себя неловко. Так странно видеть в нём заинтересованного в моей жизни заботливого отца, это ломает всю мою идеальную систему.
Приходит сообщение, и я поспешно смотрю в сотовый.
«Не мог устоять. Ты такая секси в этой форме», — издевается.
«Ха-ха. Тебя видели с Элли».
«Да, встретил её. Решили парочку вопросов, так что можешь не волноваться на счёт СМИ. Я всё уладил. Окончательно».
Долго думаю, что бы написать. Потом просто отправляю смайлик, показывающий большой палец вверх.
«Заканчивай со своими шариками. Жду тебя возле «Ленинграда»».
«Ок».
Ок, пишу я, а сама вслушиваюсь в разговоры одноклассниц, бурно обсуждающих возобновление отношений между Элли и Стасом. Строят теории и догадки, как так получилось, что они снова вместе, ведь не зря же занятой глава «Бигарро» пришёл в чужую школу на последний звонок. Тоже мне, сплетницы нашлись.
Как только разговор заходит про Артёма и сорвавшуюся свадьбу Макеевой, я увожу папу подальше от девчонок, а то мало ли, всплывёт какая-нибудь несусветная ерунда.
Я заканчиваю. Мысль об этом неожиданно возникла в моей голове после неудачного ужина и долгих рыданий в объятиях Стаса. Нужно было просто что-то сделать и куда-то деть всё, что во мне накопилось.
Не знаю, на кой чёрт я пишу это письмо, которое потом запакую в конверт и никогда не отправлю. Оно будет пылиться в твоей коробке до тех пор, пока ты не вернёшься. Если, конечно, вернёшься.