Владимир

Скляренко Семен Дмитриевич

Но князь увидел здесь мало бояр и мужей лучших и нарочитых с Горы, они смело шагали рядом с ним до ворот, а там, как видно, отстали.

«Не хотят молиться Перуну, — подумал Владимир, — что ж, мои люди заставят их уважать старый закон и покон!»

И не было тревоги в душе Владимира — ему казалось, что он выполнил завет отцов своих, что мир и лад снова вернулись в город над Днепром, что властвует ныне и вовеки будет властвовать старый закон и обычай, что умиротворил он не только людей, но и богов их.

— Боги, — обратился он к кумирам, как всегда обращались

к ним перед тяжким трудом и после него люди, и поднял руки. — Боги! Я просил вас помочь людям моим.

Благодарю вас, боги, что услышали молитву нашу.

Благодарю вас, что даровали нам победу над врагами.

Боги! Утвердите и впредь труды наши.

Даруйте нам победу на брани и мир на земле!

Главный жрец Перуна закричал неистовым голосом, ударил изо всех сил в бубен, вместе с ним закричали, завопили и забили в бубны еще десятки волхвов; мужи, женщины и дети, которые пришли на жертвоприношение, завопили вслед за ними, воины угрожающе забряцали мечами, ударили в щиты.

Князь Владимир снял с себя оружие, начал приносить благодарственную жертву. Древняя языческая Русь, по закону и обычаю, такому же древнему, как горы и Днепр, молилась богам своим.

Глава девятая

1

Как и прежде, живет древний город Киев над Днепром. Отшумели Гора, предградье, Подол; взвились дымки на склонах гор — там кузнецы варят железо и куют не мечи, а рала; над Глубочицей засыпают рвы, но оставляют валы — так и будут стоять они, Верхний и Нижний валы, вовеки. На торжище у Почайны пылает огонь перед богом Волосом, а из лодий уже выходят заморские гости.

Как и прежде живет Гора. На стенах ее день и ночь стоит стража, время от времени несутся над городом протяжные звуки медных бил. На Днепре и в поле спокойно; перед заходом солнца зажигаются огни во дворищах и в тереме князя; рано на рассвете он спускается в сени, идет со старшей дружиной в трапезную, потом чинит суд и правду в Людской палате, беседует с послами, купцами, воеводами и боярами в Золотой палате.

Сеча окончена, мир пришел в город Киев, но сколько еще нужно сделать, чтобы залечить раны, чтобы ратай свободно вышел в поле пахать.

Когда князь Владимир был у Олафа Скетконунга и нанимал у него дружину, они твердо условились, что свионские воины помогут ему дойти до Киева, а там князь даст каждому воину золота и отпустит их.

Брань с Ярополком окончена, не свионы, а русские воины решили ее успех, это они честно проливали свою кровь за Русскую землю, княжеский стол, за Владимира-князя. Но, одержав победу, князь Владимир выполнил условие — дал свионам золота, якоря, новые ветрила.

Однако они не торопятся оставлять Киев, лодии их стоят в Витичеве, сами воины каждый день приезжают в город, бродят по Подолу, продают на торге всякие заморские диковины, пьют вино, затевают свары, а чуть что — хватаются за мечи.

Князь Владимир зовет к себе ярла Фулнера, и тот рано утром входит в Золотую палату. Князь ждет ярла, в палате сидят воеводы и бояре.

— Я думал, — начинает

Владимир, — что ты со своими воинами уже в Русском море.

— Мы выйдем в Русское море, когда рассчитаемся с тобой, княже, — дерзко отвечает ярл.

— Но ведь я дал тебе, Фулнер, золото, якоря, ветрила.

— Мы пробыли в походе дольше, чем ты условился с конунгом Олафом, а скоро уже и осень — мы не сможем вернуться в Свеарике.

— Припоминаю, — говорит князь Владимир, — что ты и не собирался возвращаться в Свеарике по Днепру, а думал выйти в Русское море.

— Викинг гуляет где хочет, могу поехать и в Русское море.

— Чего же ты хочешь?

— Еще по десять золотых на каждого воина.

Князь молчит. Фулнер — наглый, лживый, дерзкий ярл. Ссориться с ним, силой гнать с Днепра — конунг Олаф может причинить беды в землях.

— Хорошо, — соглашается князь Владимир. — Я дам твоим воинам по десять золотых, но, надеюсь, завтра ты покинешь Витичев, а мои воины проводят тебя до низовьев.

Ярл сверкает своим единственным глазом: он хотел взять дерзостью — князь Владимир угрожает ему силой.

Низко поклонившись, он выходит из палаты.

Золото! Владимир обещает и дает свионам награду. Золота требуют и собственная дружина, тиуны, емцы — вся Гора.

Но после Ярополка княжеская скотница осталась почти пустой: князь раздавал свои сокровища слишком щедрой рукой, много поглотила и брань.

Выручают бояре Горы — брань не только не разорила, а, наоборот, обогатила их, они дадут князю необходимое золото. Вот в Золотой палате встает боярин Воротислав, за ним поднимаются Коницар, Вуефаст, Слуда.

— Мы поможем тебе, княже.

О, с какой радостью отказался бы князь Владимир от этой помощи, за которую ему потом придется расплачиваться и давать пожалованья. Ему хотелось бы, чтобы воеводы, бояре, мужи лучшие и нарочитые не были так богаты и сильны.

— Спасибо, — отвечает он им. — Ты, Воротислав, дашь дань Фулнеру и проводишь его до порогов.

Но не только свионов должен остерегаться князь Владимир: где-то там, в поле, блуждают печенежские орды; путь по Итиль-реке отрезали и не пускают купцов из верхних земель к Джурджанскому морю черные булгары; на берегах Русского моря точат ножи ромеи, что-то замышляют их императоры Василий и Константин; снова лезут на Дон вместе с недобитыми хазарами херсониты.

— Мыслю я, что мы не должны ждать вражеских ударов в городе Киеве, — говорит Владимир, — надо опередить их в поле, на Днепре, подальше отсюда.

Воеводы и бояре слушают каждое слово князя, глухо стучат посохами, одобрительно шепчутся. Князь Владимир смотрит в окно, за Днепр, где уже занялась заря, продолжает:

— Хочу выкопать рвы и насыпать валы от западных украин до самой Итиль-реки, а возле них построить города.

Бояр привлекает замысел князя. Разумеется, лучше положиться не на полевую стражу, которая бродит за Днепром и за милую душу может пропустить вражескую орду, а насыпать вдоль Полянской земли высокие валы, поставить у них города, отгородиться от предательского юга, в полной безопасности сидеть в городе Киеве.