Владычица морей
Шрифт:
Бутаков петушился, вспомнил плавания вместе с Невельским на «Беллоне», «Авроре» и «Ингерманленде», когда у молодых офицеров составлялись знакомства с моряками разных стран, во время встреч во дворцах, на королевских и президентских приемах в честь его высочества Константина, и приходилось танцевать с прекрасными леди, а также пить и развлекаться в обществе сверстников и старших чинов, бывать в учебных заведениях, участвовать в соревнованиях с иностранными офицерами, гребных и парусных.
«Наши былые знакомые в других странах теперь командуют кораблями и эскадрами, делают описи, они знают об исследованиях Невельского, об открытии Амура и Сахалина.
Но Фердинанд Петрович не может идти с подобным ходатайством к генерал-адмиралу, великому князю Константину Николаевичу.
Гейден занимался Невельским, когда тот жил на Петровской косе.
Константин Николаевич, увлеченный подвигами Невельского и очень довольный его женитьбой, собственноручно написал тогда Геннадию Ивановичу, поздравляя с новорожденной и обещая впредь быть восприемником всех детей от купели. Послал на кругосветном корабле в подарок его супруге Екатерине Ивановне концертный рояль.
Год спустя о политических событиях на востоке и об условиях жизни в самой экспедиции известия пошли угрожающие. Европейская война приближалась. В Китае бушевало восстание. Династия могла пасть. Мятежники рвались к Пекину. Дальний Восток занимался как зарей. На устьях Амура голод, нет кораблей.
Граф Гейден, по желанию его высочества, послал Геннадию Ивановичу письмо с предложением оставить Амур, где дело уже начато и не заглохнет, и вернуться в Петербург. Дано понять, что Невельского ждала самая широкая деятельность. Письма Гейдена к Невельскому имели оттенок товарищества, духа дружественности, которые обретают бумаги из-под пера молодого человека, занимающего большую должность, обращенные также к молодому и равному по чину ученому, не занимающему значительной должности, но знаменитому и занятому значительным делом. Личное знакомство в таком случае, как подчеркивается тоном подобного официального письма, составляет взаимную честь.
Тогда Геннадий Иванович еще не был надломлен, как теперь, и весьма пригодился бы для службы в столице. Но Геннадий Иванович выказал характер. Он отказался от предложения, хотя не мог не понимать, от кого оно исходит. Он отказался от хорошей карьеры, объясняя, что не смеет бросить дело, должен все довести до конца. А теперь, конечно, времена переменились, обстоятельства иные. Судьба тем временем обрушилась на Невельских со всей жестокостью.
Когда в конце войны, после эвакуации Камчатки, пришли известия, что Невельской и Завойко уволились и возвращаются в Петербург с началом навигации, его высочество сказал: «Я ничего для них не могу сделать, у меня нет должностей для таких настоящих моряков, как Невельской
Вошел белокурый адъютант. Доложил о приезде Михаила Христофоровича Рейтерна.
– Что же вы, добрый молодец, скачете в такую непогоди- щу? – спросил, обнимая гостя, Врангель.
Рейтерн поцеловал дядюшку своего любимого, ныне покойного сверстника и друга Вильгельма Врангеля, безвременно скончавшегося в расцвете лет. Он и сам считал Фердинанда Врангеля дядюшкой.
– Нам ли бояться ветра-дуболома, – отвечал Рейтерн и добавил с гордой улыбкой: – Что русскому здорово, то немцу смерть!
– A-а! Что там немцы! – Врангель махнул рукой. – У них дело не идет.
Врангель говорил о Германии с досадой, как о деле, на которое столько лет надеялся и разочаровался вконец, он верит только в Россию. Рейтерн также далек от былых заблуждений. Он приехал поговорить совсем о других делах, не о мировой политике, похлопотать о родственниках и знакомых.
Врангель показал телеграмму из Либавы.
– Никак не можем вывезти наших людей из этой торгашеской страны. Пускаются во все тяжкие. Денег на матросов не жалеют.
Врангель стал жаловаться на безобразия и неразбериху, которые достались ему в наследство.
– Но все же минувшего не вернуть, – молвил Рейтерн. Мишеля не стесняло присутствие Гейдена. Федор Логинович принят Врангелем как свой.
В свое время Меншиков был польщен, когда сын знаменитого боевого адмирала Гейдена назначен был в начальники инспекторского департамента. Молодой Гейден трудолюбив и знает дело. Его отец-голландец, служивший в Вестфалии, в начале века выехал в Россию. Он служил верно, бывал в морских походах, участник Наваринского сражения, возведен в графское достоинство. Скончался, будучи начальником Ревельского порта, его усыпальница в Домском лютеранском соборе на Вышгороде и над ней русские боевые знамена.
Князь Меншиков желал следовать вкусам Петра Великого, любившего голландцев, и своего предка Сашки Меншикова, ставшего светлейшим князем. Он льстил себя сравнением с ними, приблизив, подобно им, трудолюбивого голландца. Так романтика и реакция, как понимал Врангель, притворяясь прогрессом, пытались повторить петровскую эру.
Фердинанд Петрович дал понять, что от Мишеля нет секретов. Порешили представлять о назначении капитана 1-го ранга Кузнецова, о ком говорено у генерал-адмирала. Хороший моряк, отлично показал себя.
– А Невельской слишком большая фигура, чтобы командовать новой эскадрой. Придется Геннадия Ивановича с его знаниями и опытом определить в наш ученый совет, в рейхсготтен, царство божье отставных адмиралов.
– Но ведь, дядюшка, ему только сорок лет! – разомкнув уста, заступился Рейтерн за здравый смысл.
– Он принадлежит прошлому, – с грустью ответил Врангель, – славному прошлому…
Чувствуя, что тут предстоит разговор о каких-то, может быть, личных делах, Гейден простился.
– Бутаков не то что надо видел в иностранных флотах, – сказал Врангель. – Разве он не знает, каким избиениям подвергают там матросов, как там за деньги продают офицерские чины и должности…
Речь пошла о том, что на южном побережье Сибири, которое еще не разграничено, хотят найти и построить большой порт, из-за этого идут споры. И, может быть, происходит дележ шкуры неубитого медведя. Муравьев – человек дела, но у него руки не дошли. Еще не занят Амур, и неизвестно, что там будет.
– Денег на порты в Сибири нет, – ответил Рейтерн. – Все средства пойдут на коронацию. Это дело достоинства России и политики.