Владыка битвы
Шрифт:
— Я хочу, чтобы в Омрике побывал начертатель. — Скегги понизил голос так, что я едва его слышал. — Мне говорили странные вещи про Эглинойр. Якобы на земле, которая принадлежит мёртвому богу, не работает колдовство. Хочу, чтобы ты это проверил, Хинрик. Ведьм отправлять туда мне боязно — привлекут лишнее внимание. А вот ты сгодишься, если оденешься попроще и станешь помалкивать.
Теперь становилось понятнее.
— Хочешь, чтобы я попробовал там колдовать?
— Да. Мне бы сгодились твои навыки во время боя. Но если начертание
— Справедливо, — кивнул я. — И потому ты попросил у ярла проводника из местных?
Скегги вцепился в мою едва зажившую руку с такой силой, что я поморщился от боли.
— Ага. Слушай внимательно, Хинрик, — шепнул он мне на ухо. — Выйдете самое крайнее через пару дней, лошадей к тому времени для вас добудем. Ещё потолкуем с этим проводником, чтобы он придумал объяснение, зачем вам всем могло понадобиться в Омрик. Серебра я ему отвешу вдоволь.
— Отправишь только нас вдвоём?
— Нет. Возьми Гуллу. Хочу, чтобы она тоже проверила, сработает ли женская ворожба. Если нет, то перед походом на Омрик отправим ведьм в безопасное место. Не хочу, чтобы в случае неудачи они попали в плен. Монахи их не пожалеют.
— Нужен ещё один, — добавил я. — Хороший воин. Я неплох в бою, да и Гулла не промах, но...
— Кьелл пойдёт с вами.
А вот это было хорошей новостью. Кьелла я успел неплохо узнать за время, что мы провели на Хавстейне. Этот муж был одним из немногих, кто видел во мне не только колдуна, но и воина. Мы нередко упражнялись на рассвете, и именно Кьелл начал учить меня владению эглинским мечом. Мне подумалось, что будет мудро познать оружие, которым сражается враг. Бой мечом оказался тяжелее, приходилось хорошенько работать головой, но и удары выходили более точными. Хочешь — руби, хочешь — коли.
Кьелл, к слову, ни разу не попросил меня разложить руны — не желал знать будущего. Говорил, так жить интереснее. Сам же он был высоким и широкоплечим, с невыразительным лицом и косящим левым глазом. Нрав имел спокойный, словно лесное озеро. Да только в том озерце наверняка водились чудовища. Я просто не давал Кьеллу повода их выпустить.
— Нам нужно только наблюдать за Омриком? — спросил я. — Может стоит по возможности оставить кого-нибудь за стенами города? Думаю, это бы пригодилось.
Слабая улыбка расцвела на усталом лице Скегги.
— Ты мыслишь не как простой колдун, Хинрик. Это мне нравится. Что предлагаешь?
— Да всё же очевидно. Нужно найти предлог подольше погостить в Омрике, изучить там каждый булыжник. Понять, сколько народу в страже, много ли ополченцев и насколько хорошо они подготовлены. Выяснить, как быстро они поднимутся по тревоге. И если бы предо мной стояла задача взять город малой кровью, то я бы поискал способ схитрить изнутри.
— Примерно на это я и рассчитываю.
— Тогда кому-то придётся остаться в городе, — нахмурился я. — И отправить посыльного с вестями.
Скегги по привычке взглянул на небо,
— Сейчас луна растущая... Вам добираться несколько дней, да и там вы проведёте немало времени, если ты уж решил всё основательно там изучить. Давай условимся, что отправишь гонца в следующее новолуние. Кто это будет, реши сам.
— Как скажешь. Но если никто не явится, отправь кого-нибудь за нами, но тихо.
— Хорошо. Гулле сам скажешь? — спросил Скегги и хитро подмигнул. — Вижу, с тобой она ночует уже чаще, чем со мной.
— Могу и сам. И это... Если...
— Я не в обиде, брат, — мягко улыбнулся наш вождь, угадав мои мысли. — Гулла — свободная женщина и может выбирать кого хочет. Думаю, я ей просто надоел, а она всегда питала слабость к колдунам.
Надеюсь, Скегги говорил искренне. Меньше всего мне хотелось недопониманий и вражды с родичем из-за женщины. Даже из-за такой, как Гулла.
— Точно? — На всякий случай уточнил я, чувствуя себя невероятно глупо.
— Точно!
Брат хлопнул меня по плечу и подозвал остальных.
Уже на закате, когда мы обустроили лагерь ближе к рыбацкой части городка и наконец-то распотрошили запасы съестного, небо рассеялось. Жирный месяц висел над беспокойными водами, и его отражение было зыбким, переменчивым, прямо как наше ближайшее будущее. Мне очень хотелось раскинуть руны этой ночью, но меня постоянно отвлекали.
Мы с Гуллой и Кьеллом расселись вокруг костра, передавая по кругу кувшин с местным жидким элем и заедая невкусное пойло чёрствыми лепёшками. Мне подумалось, что надо бы добыть побольше мяса — дорога предстояла дальняя, и на одном сухом хлебе много не проедешь.
Кьелл точил ножи, Гулла измельчала коренья и тихо напевала старую песню о жене конунга, что превратилась в ворону и выклевала глаза врагу, что бесславно убил её мужа. Да уж, умела эта ведьма выбирать песни.
Она затихла, расслышав шаги со стороны улицы, и уставилась в темноту на звук. Мы с Кьеллом обернулись, по привычке положив ладони на рукояти топоров.
— Свой я! — объявили из темноты. — Рагнальд отправил к вам. Пришёл знакомиться.
Мгновением позже на свет нашего костра вышел рослый веснушчатый эглин с огненно-рыжей копной курчавых волос. Хоть одевался и стригся он по мерглумскому обычаю, даже спираль на груди носил, но что-то неуловимо выдавало в нём язычника.
— Элред, как я понимаю? — Я поднялся на ноги и протянул руку в знак приветствия.
— А ты Хинрик-начертатель? Скегги сказал, что вы здесь.
Значит, уже и с братом потолковать успел. Шустрый эглин. Надо бы за ним присматривать. Гутлог всегда говорила мне, что рыжеволосые люди отмечены при рождении самим богом Брани. А Брани мог наделить человека разными дарами — кому язык повесит так, что заговорит любого, а иного сделает великим лжецом...