Власть без славы. Книга 2
Шрифт:
Но ведь все думают, что это его ребенок. Как-никак этот мальчик в некотором роде член семьи. А если Ксавье умрет? Раз его считают отцом, ему следует попытаться спасти ребенка.
Утром, после целой ночи колебаний, он встал очень рано и спросил миссис Моран о состоянии здоровья Ксавье. Она ответила, что улучшения нет, кризис не миновал и что доктор придет в восемь часов.
— Может быть, этот доктор ничего не понимает. Я сейчас позвоню Девлину, чтобы он немедленно приехал. И наймите сиделку. Нельзя же всю ночь не ложиться.
Заметив благодарный
— По мне — пусть хоть сию минуту умирает!
Несмотря на искусство и усердие доктора Девлина, к вечеру следующего дня ребенок умер.
У Джона Уэста словно гора свалилась с плеч. Милостью судьбы его дом очистился от этого позорного пятна!
Вся семья горько оплакивала маленького Ксавье; Нелли несколько месяцев почти не выходила из своей комнаты. Ни разу в разговоре с Джоном Уэстом она не упомянула о сыне, но ребенок оставил неизгладимый след в их доме. Смерть его ничего не изменила. Напротив, она вырыла между супругами Уэст пропасть еще более глубокую и непроходимую, чем его рождение.
В ту пору Джону Уэсту все чаще и чаще приходилось подавлять в себе желание хоть немного сблизиться с женой и детьми. Но он устоял перед искушением и, чтобы избавиться от мучительного чувства одиночества, подружился с Вероникой Мэгайр.
Это была замужняя женщина, уже немолодая, но хорошо сохранившаяся, страстная любительница спорта. О футболе, боксе, скачках и бегах она рассуждала с искренним увлечением и солидным знанием дела.
Джон Уэст познакомился с ней два года назад и с первого взгляда пленился ею. Вот на такой женщине ему нужно было жениться! Она понимала его, ценила по достоинству. Никогда еще ни с кем не чувствовал он себя так легко и свободно.
В глазах Вероники Джон Уэст был человек сильный, властный, очень замкнутый. С самого начала она решила проникнуть сквозь броню внешней сдержанности и добраться до истинного нутра этой загадочной личности. Ей нравилось подшучивать над ним — на что никто другой не осмелился бы, — и это забавляло его. Она слепо верила всем россказням о его щедрости, мужестве, проницательности и несокрушимой воле; восхищалась его легендарным восхождением от нищеты к богатству.
Сначала они встречались только в присутствии ее мужа или на людях. Но очень скоро Джон Уэст дружески посоветовал ей обзавестись собственной машиной, помимо автомобиля мужа. Разумеется, автомобиль подарил ей Джон Уэст, и она часто возила его в город и обратно.
Говорили они преимущественно о спорте. Встречи с ней неизменно доставляли ему удовольствие, и он всегда с нетерпением ждал предстоящего свидания. Несмотря на возраст, он не прочь был поухаживать за Вероникой. Как-то вечером, когда машина остановилась у дверей его дома, он потянулся поцеловать ее. Но она ласково отстранила его и сказала:
— Бесстыдник! Таким старикам, как мы, это уже не к лицу.
Джон Уэст однажды предложил ей вместе поехать на стадион. Она согласилась и с тех пор сопровождала его туда каждую субботу. Иногда к ним присоединялся
Нелли Уэст в конце концов заподозрила неладное. Из окна своей комнаты она часто видела, как они остаются сидеть в подъехавшей к дому машине и несколько минут оживленно разговаривают между собой. Ревность кольнула ей в сердце, но она тут же отмахнулась от этой мысли. Какое ей дело? Муж для нее — ничто. Она ни слова не сказала ни ему, ни кому бы то ни было и перестала думать об этом.
Джон Уэст видел в Веронике своего единственного искреннего друга. Часы, проведенные с ней, дарили отдых и отраду. Он даже стал посвящать ее в свои дела, и она оказалась внимательной и толковой наперсницей.
Вероника Мэгайр твердо знала, какого рода дружба с Джоном Уэстом ей нужна. Она пресекала все его попытки изменить характер их отношений, и Джон Уэст наконец покорился.
Хотя власть Джона Уэста заметно шла на убыль в других сферах его деятельности, свое влияние на парламент штата Виктория он сохранял полностью.
Однажды, вскоре после выборов 1935 года, несколько политических деятелей, один за другим, явились к нему в контору.
Первым пришел Нед Хоран.
Пышная шевелюра Неда поседела и, казалось, стала еще гуще; поседели и усы. Несмотря на худобу, которую подчеркивал его высокий рост, вид у него был цветущий и преуспевающий.
В 1932 году Хорана исключили из лейбористской партии за участие в плане премьера, но он сумел удержать свой мандат в качестве независимого депутата, а затем примкнул к аграрной партии. — Это неплохо, Джек, — говорил он Джону Уэсту. — Ведь мой округ — сельский. Как лейбористского кандидата меня могут провалить. Для меня гораздо лучше состоять в аграрной партии.
Поздоровавшись с Джоном Уэстом, Нед Хоран сразу приступил к делу: нужно замолвить за него словечко Дэвисону; он просил премьера дать ему портфель главного секретаря кабинета, но тот отказался.
— Очень сожалею, Нед, — ответил Джон Уэст, — но главным секретарем будет Том Трамблуорд.
Джон Уэст произнес эти слова бесстрастно, почти скучающим тоном. Он привык к тому, что может по своей прихоти раздавать министерские портфели, и сознание власти больше не опьяняло его.
Теперь у Джона Уэста волосы были такого же тусклого стального цвета, как глаза и костюм. Он отказался от борьбы с непокорной прядью и стриг волосы коротко, точно прусский офицер. Выражение угрюмой злобы не сходило с его лица, но взгляд по-прежнему был проницательный и хитрый; и хотя ему уже стукнуло шестьдесят пять лет, ему нельзя было дать больше пятидесяти.
Хоран смущенно пробормотал:
— Ну что ж, не взыщите, я ведь только спросил, — и откланялся.
Затем явился невысокий брюнет лет сорока, с энергичным подбородком и узким удлиненным черепом — Пэдди Келлэер, секретарь лейбористской партии штата Виктория.