Власть без славы
Шрифт:
– А теперь… Ты не молода… И мне осталось недолго… Но твой брат. Он еще мал… Он ребенок, беспомощный… Будь ему матерью…
– Буду, Ваше Величество, отец.
Он еле-еле пошевелил головой.
Подошел один из врачей и, взяв меня за руку, отвел в угол комнаты.
– Его Величеству очень худо, – тихо сказал он.
Королевские особы не могут тихо и мирно встретить свой смертный час. Как и при рождении, на пороге смерти их тоже окружают самые знатные люди королевства.
Явились все члены Совета, Сеймуры, лорд Лисли, Райотесли…
Королевы не было.
Отец попытался приподняться на
– Что нового? – грозным голосом спросил он. – Что вы тут стоите? Говорите же! Мои ноги горят! А вы? Вы дадите мне сгореть? Отвечайте!
Он отвел от них взгляд и крикнул:
– Монахи!.. Что это за монахи? Что они кричат? Они глядят на меня безумными глазами! Не хочу! Не хочу видеть этих черных монахов! Ну что, какие новости? Данн, говори!
Данн подошел к постели.
– Ваше Величество, – сказал он, – сделать ничего нельзя. Врачи бессильны вам помочь. Вам надо подготовиться к встрече с Богом. Вы должны вспомнить всю свою жизнь и просить милости Божией через Господа нашего Иисуса Христа.
Отец как-то странно посмотрел на него, будто не веря тому, что услышал. Всю жизнь он отказывался думать о смерти, ненавидел болезни, старался не говорить об этом. И вот он лицом к лицу с тем, чего так боялся всю жизнь. Смерть пришла, и ему не убежать от нее.
Мне, наверное, почудились в голосе Данна нотки торжества, когда он сказал, что нужно вспомнить… Нет, у него был сочувствующий, скорбящий вид. И у остальных – тоже, хотя каждый, наверное, в эти минуты вспоминал, сколько им пришлось натерпеться.
Они посоветовали отцу призвать священников. Но отец ответил, что не желает видеть никого, кроме Кранмера.
Послали гонца за Кранмером в Кройдон. Поспеет ли он вовремя, думали все, ведь у короля начался бред. Казалось, он не понимал, где находится и что за люди возле него.
Он был уже далеко. По его отсутствующему взгляду можно было понять, что ему видятся тени прошлого, призраки, встречающие его там, откуда нет пути назад.
– Анна… – голоса его почти не было слышно, я угадала имя по движению его губ, – ты ведьма, Анна… Надо было… сыновей Англии…
Даже на смертном одре он пытался себя оправдать.
– Кардинал… что ты там сидишь? И почему так на меня смотришь? Мне это не нравится, кардинал! Ты был слишком умен, слишком много знал. Мне было тебя жаль, когда ты умирал, Томас. Ты видишь ее? Скажи ей, чтоб не смотрела на меня своими черными глазищами. Ведьма… колдунья. Кровь… Везде кровь… Там монахи… Монахи! – Он закричал.
Подошел врач и дал ему выпить успокоительное.
– Ах, легче… легче, – пробормотал он. – А кто это там стоит у дверей? Пусть уйдет. Кто там плачет? Катарина. Совсем молодая, девочка… Сбилась с пути… Не давайте ей плакать! Где королева? Кейт! Такие нежные руки… Вот она, подходит. Руки вокруг шеи… Опять кровь… А она смеется, дразнит меня… Уведите этих монахов! Я не хочу их видеть! Который час?
– Два часа, – ответил Райотесли.
– Я доживу до ночи?
Никто не ответил, видя, что не доживет.
– Мальчик… еще очень мал. Берегите его. Заботьтесь. Он будет вашим королем. Еще нет десяти… и нездоров.
Кто-то сказал:
– Вашему Величеству не о чем беспокоиться – ваши министры сделают все как надо.
Когда прибыл Кранмер, король
Король умер.
Тело Генриха VIII двенадцать дней находилось в часовне Уайтхолла. Рядом с гробом установили восковую фигуру молодого короля – в полный рост, в парадной одежде, украшенной драгоценными камнями. Король должен был покоиться в Виндзоре рядом с королевой Джейн Сеймур – матерью его сына.
Траурная процессия растянулась на четыре мили. Восковую фигуру везли в повозке рядом с катафалком. Остановку сделали в Сионском замке, и гроб на время поставили в тамошнюю часовню.
Именно здесь, в Сионе, Катарина Хоуард провела свои последние страшные часы перед тем, как ее отправили в Тауэр.
Рассказывают, что, когда гроб подняли, чтобы вынести из часовни, на мраморных плитах, где он стоял, осталось кровавое пятно. Потом кто-то будто бы видел, как в часовню забежала собачонка и вылизала кровь.
Насколько все это правда, сказать трудно, но даже если это легенда, она свидетельствует о том, как отразилось в народном сознании содеянное королем. Две казненные жены, если не считать моей матери, которая умерла только из-за его жестокости. Катарина Парр, чуть не сошедшая с ума. Варварски замученные монахи… Люди многое помнили. И последнее убийство – казнь молодого графа Серрея. Повезло лишь Норфолку – король не успел подписать ему смертный приговор.
В народе вспоминали и пророчество монаха Пето, сравнившего Генриха VIII с Ахавом, чью кровь лизали собаки. Как бы там ни было, но королю отдавали почести, не забыв, однако, всех его злодеяний.
Наконец, траурная процессия достигла Виндзора. После того, как гроб установили под полом рядом с гробом Джейн, шестнадцать лейб-гвардейцев переломили над головами свои шпаги и бросили на крышку гроба. Прозвучал De Profundis, после чего было объявлено о восшествии на престол нового короля – Эдуарда VI.
Мы встретились глазами с Гардинером. Я поняла, что выражал его взгляд: мне – тридцать один год… возраст мало подходящий для замужества, но более чем подходящий для управления страной. Впереди у меня – минимум десять лет, а то и больше. Король – ребенок, к тому же слаб здоровьем.
В глазах Гардинера светилась надежда, и мне показалось, что совсем недалек тот день, когда я смогу выполнить свой долг перед Англией.
БЕГСТВО
Очень скоро у меня не осталось и сомнений в том, что Эдуард фанатично предан новой религии. Я и раньше это подозревала, поскольку огромное влияние на него имели братья его матери и Катарина Парр.
Сознание своей значительности в последнее время заметно сказалось на его и без того непростом характере. К несчастью, Эдуард слишком рано стал королем. Он, видимо, старался сохранять достоинство в новой для себя роли, окруженный царедворцами и подхалимами, которые со всех сторон давали ему советы, преследуя, естественно, свои интересы. Болезненный и не по годам серьезный, он всегда предпочитал проводить время за чтением книг, мало интересуясь тем, что происходит за стенами замка. Для своих лет он был достаточно умен, однако ребенку невозможно понять все интриги и козни дворцовой жизни.