Власть судьбы

Келли Кристи

— Если ты сделаешь это, я лишу тебя наследства.

Николас обернулся с ухмылкой.

— Как вам будет угодно. Мне не нужны ваши деньги. Мне и своих хватает.

— Не лги мне, Николас. Ты тратишь все, что тебе дают, на шлюх и карты.

— Вот здесь ты ошибаешься. Я вкладывал большую часть своей ренты в прибыльный бизнес на протяжении последних двенадцати лет. Так что обойдусь без тебя!

Только бы убедить Софи выйти за него, и все у них будет хорошо. Они еще будут счастливы.

Николас

велел слугам уложить вещи, пока ждал Сомертона. Билет в Венецию был уже куплен, но он не хотел уезжать, пока не встретится с братом Софи.

— Папа, можно мне с тобой поговорить?

Николас оглянулся. В глазах дочери, стоящей в дверях, был страх.

— Эмма, ты знаешь, что для тебя я всегда найду время. В чем дело?

— Мне очень важно узнать кое-что. — Она робко шагнула ему навстречу.

Это было так не похоже, на его малышку!

— Заходи и скажи, что тебя тревожит.

Девочка села на стул напротив отца и сделала глубокий вдох.

— Я слышала, как слуги говорили о том, что ты снова едешь в Венецию.

— Да, это так. Я не хотел говорить тебе, пока не буду знать точно, когда уезжаю.

— А еще я слышала, почему ты отправляешься туда. — Эмма прикусила губу и нахмурилась.

Николас закрыл глаза и вздохнул. Ему никогда не приходило в голову спросить дочь о том, как та относится к Софи. Надо было раньше об этом подумать. Девочка взволнованно сжала руки.

— Я считаю, что если ты едешь в Венецию для того, чтобы просить руки мисс Рейнар, я должна быть с тобой, — тоненьким голоском пропищала Эмма. — Возможно, придется убедить Софи, как сильно я хочу, чтобы она была у меня вместо матери.

Николас во все глаза смотрел на свою дочурку. Она так повзрослела. И наверное, может стать тем решающим доводом, который убедит Софи. Николас был уверен в том, что та не сможет обмануть ожидания девочки, которой так хочется жить в полной семье.

— Я думаю, это отличная мысль. Пойди и скажи миссис Гриффон, что вы обе едете со мной. Так ты хотя бы не пропустишь занятия.

Эмма бросилась к нему на шею.

— Спасибо, папа!

Поцеловав отца в щеку, она выскользнула из комнаты. На пороге она остановилась и сделала учтивый реверанс.

— Приятного вам дня, лорд Сомертон.

— И вам того же, леди Эмма.

— Я еду в Венецию! Ура!

— Прекрасно, — сказал Сомертон и быстро вошел в комнату. — Так ты уже знаешь, где Софи?

— Я ожидал подтверждения, что не ошибся в своих предположениях, — сказал Николас и поднялся навстречу другу.

— Они оказались верными. — Энтони прошел к буфету и налил себе виски. — Будешь?

— Пожалуй, откажусь.

Сомертон засмеялся:

— Я слышал от Жанетт, что ты на днях слегка перепил.

— Никогда больше не смогу даже смотреть на спиртное! Особенно на бренди.

— Как ты думаешь, почему я пью виски? С бренди у меня связано одно весьма неприятное воспоминание. С тех пор мой желудок отказывается его принимать.

Николас

подождал, пока Сомертон сядет, перед тем как начать его расспрашивать.

— Куда именно Софи отправилась?

Сомертон дал ему адрес ее матери на площади Санта-Марина.

— Ее мать находится на содержании у некоего графа, так что Софи, вполне возможно, найдет себе какое-то иное жилье к тому времени, как ты приедешь.

— Ты не сумел ее остановить?

Сомертон усмехнулся и покачал головой.

— Ты же не мог уговорить ее выйти за тебя. — Немного помолчав, приятель продолжил: — Ей кажется, что она поступает правильно. Я пытался убедить ее не уезжать хотя бы из Англии, но она меня не послушала.

Николас вздохнул.

— Она могла бы прийти ко мне за советом.

— Нет, она считала, что должна уехать.

С деньгами его отца. То, что Софи могла поступить так, не шло у Николаса из головы. Он чувствовал, что она предала его своим поступком. Понятно, что у девушки не хватало собственных средств, но она могла бы взять деньги у него.

Когда они вернутся, он отдаст герцогу все до последнего пенни. Как только Софи объяснит ему, почему она пошла на это.

— Скажи мне, Сомертон, — сказал Николас и надолго замолчал, — ты думаешь, я смогу убедить твою сестру вернуться домой?

— Она считает, что принесет тебе лишь несчастья, Николас.

Тот вздохнул.

— Я много раз повторял ей, что репутация для меня ничего не значит.

— Николас, ты знаешь, чего Софи боится больше всего?

Он задумался, но, насколько ему помнилось, девушка опасалась лишь того, как бы в обществе не узнали, кто ее отец.

— Своего папашу?

— Не совсем. — Сомертон покачал головой. — Она бы меня убила, если бы узнала, что я вот-вот тебе открою. Всю свою жизнь сестра чувствовала себя брошенной теми, кого любила. В первую очередь отцом, который никогда не признавал того, что она — его дочь. Затем ее «любящей» матерью, которая оставляла Софи заботам нянек и гувернанток для того, чтобы ублажать очередного покровителя, пока ему не надоест. Я тоже приложил к этому руку. Виделся с сестрой, когда мне было это удобно, а не тогда, когда она во мне нуждалась.

— У нее есть хорошие подруги, — напомнил ему Николас.

— Все они теперь замужем, и у каждой своя жизнь.

Николас помнил одиночество, что увидел в ее серых глазах.

— У нее был я.

— Ах да, конечно. Ты. Маркиз и будущий герцог. С какой стати, по мнению Софи, такой мужчина, как ты, должен брать ее в жены? Чью-то побочную дочь?

— Я несколько раз предлагал ей выйти за меня. И всякий раз она мне отказывала.

— Ее можно понять! — Сомертон выругался сквозь зубы. — Она не хочет причинять тебе вред, не хочет, чтобы ты бросил ее потому, что брак с ней испортит твою репутацию, не хочет видеть, как ты умрешь, оставив ее с разбитым сердцем и в безутешном горе. И снова в одиночестве.