Власть. Естественная история ее возрастания
Шрифт:
Магическая геронтократия
Знать волю оккультных сил, понимать, когда и при каких условиях они являются благоприятствующими, – верное средство обеспечить себе политическое повелевание над первобытными людьми.
Данное знание, естественно, принадлежит старикам.
При этом некоторые из них находятся ближе к богам – настолько, что могут заставить их действовать. Речь здесь идет не о том, чтобы смягчить мольбой божественную волю, но о том, чтобы каким-то образом завладеть последней посредством определенных инкарнаций или определенных обрядов, которые сдерживают бога.
Все первобытные люди верят в эту магическую силу.
Например, римляне: составители Двенадцати таблиц внесли в них помимо прочего запрещение заставлять посредством
135
См. «Золотая ветвь», ч. I: «Магическое искусство и эволюция королей», т. 1.
Как же тут не бояться тех, кто владеет подобными силами, и как же не уповать на таких людей? И если эти силы передаваемы, как же не пожелать больше всего на свете их приобрести?
Отсюда невероятный расцвет тайных обществ у дикарей.
Их внутренний круг составляют старейшины, наиболее осведомленные в оккультных науках. Все племя им покорно [136] .
На архипелаге Бисмарка священный ужас, обеспечивающий социальную дисциплину, периодически пробуждается появлением бога-чудовища Дюкдюка. Пока не засияет первый месяц новой луны, женщины пребывают в страхе, думая, что умрут, если увидят бога. Мужчины племени собираются на берегу, поют и бьют в барабаны, как для того, чтобы скрыть свой страх, так и для того, чтобы выказать почести Дюкдюкам. На заре, наконец, можно увидеть пять или шесть лодок, связанных вместе, на них держится платформа, на которой вертятся две фигуры высотой в десять футов. Сооружение причаливает, и Дюкдюки выпрыгивают на берег, тогда как люди, помогающие им в этом, в страхе расступаются: отважившийся коснуться чудовищ был бы поражен ударом томагавка. Дюкдюки танцуют один вокруг другого, издавая пронзительные крики. Потом они исчезают в кустарнике, где им приготовлен дом, полный подарков. Вечером они появятся снова, вооруженные один – прутьями, другой – дубиной, и люди, став в ряд, позволят им бить себя до крови, до обморока, иногда до смерти.
136
Полное представление о тайных обществах в Африке дает Н. У. Томас в «Encyclopedia of Religion and Ethics», в статье «Secret Societies».
Осознавали ли старейшины, переодетые Дюдюками, что они совершают некое мошенничество? Делали ли они это ради той оплаты натурой, которую получали? Или ради укрепления своего господства над обществом? Или же они действительно верили в оккультные силы, которые чувственно воспроизводили своим кривлянием? Как знать? И знали ли они?
Как бы там ни было, мистификаторы представляют собой религиозную, социальную и политическую Власть, единственную, какую знают эти племена.
Обладатели данной Власти отбираются путем тщательной кооптации и медленно проходят различные уровни посвящения в Дюкдюку. В Западной Африке было найдено магическое общество такого же рода, Эгбо. Авторы считают его деградировавшим, поскольку в него вступают и в нем продвигаются посредством денег. Продвижение вплоть до внутреннего круга посвященных обходится туземцу в сумму, последовательно возрастающую до трех тысяч фунтов стерлингов. Таким образом магическая геронтократия присоединяет к своей власти социальные силы. Сначала она укрепляется через обложение их данью, затем через их поддержку и в конечном итоге – лишая возможную оппозицию средств, благодаря которым та могла бы сформироваться.
Магическая Власть, осуществляющая политическое управление, – единственная, которую знают эти первобытные народы [137] .
Посредством запугивания она обеспечивает строгое подчинение женщин и детей, посредством вымогательства собирает коллективные средства этих общин. Социальная дисциплина, соблюдение законов оракулов, которые она объявляет, приговоры, которые она выносит, – все это держится суеверным страхом. Вот почему Фрейзер мог восхвалять суеверие, как кормилицу государства [138] .
137
Г. Браун пишет об о-вах Самоа и архипелаге Бисмарка: «Никакого правительства помимо тайных обществ, национальный доход составляется только из дани, которую они требуют, и из штрафов, которые они налагают. Их установления – единственные существующие законы» (G. Brown. Melanesians and Polynesians. London, 1910, p. 270). Ср. также: Hutton Webster. Primitive Secret Societies. New-York, 1908.
138
J. G. Frazer. The Devil’s Advocate. London, 1937.
Консервативный характер магической Власти
Основанием магической Власти является страх. Его социальная роль состоит в закреплении обычаев. Дикарь, который отклоняется от практики, унаследованной от предков, навлекает на себя гнев оккультных сил. Напротив, чем больше он придерживается этой практики, тем больше ему благоволят эти силы.
Это не значит, что магическая Власть никогда не вводит ничего нового. Она может дать народу новые правила поведения; однако, провозглашенные, они тут же оказываются интегрированы в наследие предков: посредством характерной для первобытного менталитета фикции народ признаёт почтенную древность новых действий, и они больше не ставятся под вопрос – как являющиеся старыми. Они, так сказать, приобретают соответствующую консервативную форму.
Индивидуальные различия поведения считаются непозволительными, и общество остается совершенно неизменным.
Магическая Власть есть сила, способствующая сплочению группы и сохранению социального опыта.
Прежде чем закончить ее рассмотрение, отметим, что ее падение не уничтожит результаты правления, которые должны были быть достигнуты в течение десятков тысяч лет.
Магическая Власть оставит народам определенный страх перед всем новым и ощущение, что необычное поведение вызывает наказание Господне. Власть, которая сменит магическую Власть, унаследует, конечно, религиозный авторитет.
От протоисторического периода до нас дошел (приняв новую форму) предрассудок наделять королей силой, способной исцелять золотуху или останавливать эпилепсию; оттуда же и этот страх перед королевской персоной, столько примеров которого нам дает история.
Мы склонны думать, что по мере ликвидации монархий обезличенная Власть теряет всякую связь с религией. И в самом деле, индивидуумы, осуществляющие управление, больше не имеют никакой святости! Однако наш образ чувствования более устойчив, чем наш образ мысли, и на безличное государство мы переносим некий остаток нашего первобытного почтения.
Внимание некоторых философов [139] привлекал феномен презрения к законам, и они нашли его причины. Однако он гораздо менее удивителен, чем противоположный феномен уважения к законам и глубокого почтения к власти. Вся история показывает, что огромные массы людей, несущих невыносимое бремя, предоставляют по своему единодушному согласию средство для сохранения ненавистной власти.
Это странное благоговение объясняется тем, что люди бессознательно продолжают поклоняться дальнему наследнику очень древнего авторитета.
139
См. особенно: Daniel Bellet. Le M'epris des lois et ses cons'equences sociales. Paris, 1918.